Вопрос был глупый, всё и так было ясно. Впрочем, тяжесть ранения по-прежнему была под вопросом, хотя сам Артём, кажется, себя уже похоронил.
- Хана мне, Мишка, - Артём как-то особенно печально улыбнулся. – ранение в живот в полевых условиях не лечится, говно в полость попадает, перитонит и мучительная смерть.
- Да погоди ты себя хоронить, - Иванов пессимизма не разделял, для смертельно раненого его товарищ как-то подозрительно хорошо выглядел. – Дай, рану осмотрю.
Он вынул нож, собираясь разрезать куртку, но раненый его остановил:
- Осади, Миша, знаешь, сколько такая форма стоит?
Иванов выругался, с трудом сдерживая смех.
- Ты ж помирать собрался! Да и, когда задание выполним, я премию потребую, в золоте, десять таких комплектов купишь.
- А до того с голым пузом ходить? Вдруг я выживу?
Дальнейший осмотр закончился полным фиаско. Стоило пошевелить древко стрелы, как она осталась в руке у Иванов, наконечник закреплён не был, зато он имел зазубрины и плотно засел в теле. Зато теперь появилась возможность добраться до живота прапорщика, не разрезая одежду.
Иванов достал флягу со спиртом и плеснул на рану. Артём взвыл.
- Бляяя… Чего там?
- Знаешь, - Иванов задумался, ещё вынимая древко он почувствовал, что стрела вошла не очень-то и глубоко, да и в живот попала не под прямым углом. Можно было надеяться, что брюшная полость не задета, ну, или хотя бы кишки целы, - есть у меня мнение, что до твоих кишок не достало. Но наконечник вынимать надо однозначно.
Пальцами и кончиком ножа он раздвинул края раны, чем вызвал новый стон раненого. Рана выглядела скверно, наконечник в поперечнике имел форму трёхлучевой звезды, каждая грань заточена, а позади имелся острый угол. После извлечения древка, рана почти закрылась, но и внутреннего кровотечения не наблюдалось, хотя надёжно определить мешали солидные запасы сала на талии, пальпировать не получится. Теоретически, наконечник можно просто вырвать, но при этом на нем останется килограмм человеческой плоти, даже если Артём не умрёт от болевого шока, с такой раной он далеко не уйдёт, на восстановление потребуется несколько месяцев.
- Вынимать надо, - сказал Иванов, зарываясь в рюкзак в поисках инструмента, - будет больно.
- Вырвать хочешь?
- Попробую вырезать, но придётся терпеть.
Охрименко тяжело вздохнул и полез в нарукавный карман, вынимая оттуда шприц-тюбик.
- К концу пути конкретно на иглу сядешь, - усмехнулся Иванов.
- Всего четыре выпросил, - признался Артём, - ещё Нефопам есть, но он беспонтовый.
Он ткнул иглой себе в плечо, выдавил препарат и, отбросив в сторону шприц, стал ждать прихода.
- Миша, ты только промой хорошо, не хотелось бы… - он замер, переваривая пришедшую мысль, - а если стрела отравленная?
- Ну, вряд ли, - задумчиво проговорил Иванов, вспоминая спины убегавших разбойников, - это ведь дикари какие-то, откуда у них яд? Правда, могут что-то природное использовать, ну, знаешь, горшок с дерьмом три дня на жаре держат, потом макают туда стрелу и…
- Прекрати! – Артём скривился так, словно сам только что попробовал это самый природный яд из горшка дикарей.
- У нас антибиотиков, хоть жопой жуй, - напомнил Иванов. – Любое заражение победим, если печень твоя выдержит.
- Моя печень и не такое видела, - заявил Артём. – Вставило уже, режь давай.
Он с блаженной улыбкой откинулся на спину и предался созерцанию облаков. А Иванову расслабляться было рано. Главная трудность была в том, что он ни разу не хирург. Если бы вытащить предстояло пулю, тут всё просто, хватай зажимом и тащи, будь стрела попроще, тоже бы справился. Тут же имела место быть хитрая стальная закорючка, если тянуть за этот конец, другой вопьётся в плоть и раздерёт рану, а схватить сразу в трёх местах не хватало рук.
Инструменты имелись: скальпель, зажим, пинцет, куча бинтов и ваты, спирт и перекись, даже нити для зашивания, оставалось только грамотно их применить. Обработав спиртом всё, до чего смог дотянуться, Иванов на всякий случай хлебнул глоток и запил его водой из фляги. Подействовало. Нервы слегка успокоились, руки перестали дрожать.
Сделал два надреза, Артём недовольно промычал, но почти не дёргался, крепко вштырило, куда сильнее, чем в первый раз. Отжав плоть в одну сторону, он повесил на неё зажим и зафиксировал в таком положении. Теперь второй край, ага, теперь тащить. Не доверяя пинцету, он полез в рану тонкими плоскогубцами, которые до того тщательно прополоскал в спирте. Ухватив железку, он потянул её вверх, следя за тем, чтобы зазубренные края не задевали плоть. Радовало то, что кровеносных сосудов тут было немного, кожа и жир, руки в крови, живот тоже, но общая потеря не больше стакана. Сейчас мелкие сосуды рвались, кровотечение усилилось, но всё ещё оставалось терпимым.