Перед сном он вынул трофейный амулет и стал рассматривать его в свете фонаря. Вещь эта, при всей своей простоте, отчего-то казалась шедевром. Может, он магией заряжен? Усмехнувшись своим мыслям, Иванов надел амулет на шею. После этого встал и подошёл к стене, от которой оставалось всего полметра. Опершись на камни, вгляделся в тёмную даль. Ничего. Просто темнота на много километров вокруг.
Иванов потянулся и вдруг понял, что устал. Такой марш-бросок ему уже не по силам. Ноги ломило, спина потрескивала, а дыхание отчего-то стало прерывистым. Здравствуй, старость? Он фыркнул, сам себя призвал не раскисать, а потом вернулся в кровать, бросив в костерок последнюю охапку прутьев.
Утро встретило его ярким солнечным светом. Только этот свет и заставил его проснуться. Встал он с трудом, совершенно разбитый, мышцы продолжало ломить, а тело сковывала странная слабость. Словно недавно вылечился от тяжёлой болезни, а тело ещё не восстановилось. Наскоро собравшись, он отправился в обратный путь. Ничего особенного это путешествие ему не дало, кроме доказательств того факта, что в этом мире тоже живут люди. Напоследок сфотографировал труп в плаще. С нескольких ракурсов. Неизвестно, зачем ему эти снимки, но пусть будет.
Тут мелькнула мысль: а амулет? Зачем этот человек перед смертью так его сжал, что и мёртвая рука не отпустила? Умер ведь быстро, после таких ранений вообще жить не положено. И в последний момент ухватился за амулет. Зачем?
Оставив эту загадку нерешённой, Иванов заторопился обратно. Всё было так же, как и вчера, степь, ровная, как стол, высокая трава, свежий ветер. Какие-то сайгаки бегают вдалеке. А он был другим. Рюкзак, ставший легче, немилосердно давил на плечи, дыхание сбивалось даже от ровного шага, ноги постоянно за что-то запинались. Дважды садился на отдых, при этом, как ни странно, ел с аппетитом. Обычно усталость напрочь отбивает желание есть, а тут наоборот. В голове мелькнула мысль, а не подцепил ли он местную инфекцию? Мало ли, вдруг этот труп носил в себе заразу, а сам не болел, обладая иммунитетом? А у Иванова иммунитета нет. Версия была довольно логичной, он сразу решил, что в свой мир не пойдёт, пока не пройдут симптомы, не хватало ещё эпидемию устроить. Опять же, если это болячка, то очень странная, даже температуры нет, и ничего особо не болит. Только усталость наваливается, словно весь день вагоны разгружал.
К берегу подошёл ближе к вечеру, состояние было всё таким же, слабость и утомление были на прежнем уровне и не особо прогрессировали. И это тоже было странно. Обычно, если ты прошёл километр и устал, то после второго устанешь вдвое больше. А здесь он прошёл километров двадцать, а усталость на одном уровне держится. Точно подцепил что-то.
Плот лежал на прежнем месте. С трудом подтащив к берегу ставшую такой тяжёлой деревяшку, он плюхнул её в воду. Осталось немного, сейчас доберётся до своего шалаша и отдохнёт.
Вода как будто стала холоднее, а весло добавило веса, и течение усилилось. Он понимал, что всё это только кажется, на самом деле всё так, как и было, это он сам изменился. Несколько минут упражнений с веслом, плот причалил на другой стороне, усталый путник спрыгнул на песок и, тяжело топая, направился в своё логово. Сейчас растопит печь, заварит чаю, приляжет на кровать…
Он не прошёл ещё и десяти метров, как его мысли прервали. Чёрная тень мелькнула справа и, пролетев по воздуху, сбила его с ног. Хорошая реакция спасла его, успел сбросить с плеча ружьё и встретить волка ударом приклада. Удар не получился, зато зубы не дотянулись до горла. А второй прыжок был остановлен выстрелом. Заряд картечи пришёлся прямо в грудь зверя. Готов.
Но праздновать победу было рано, ему даже с земли подняться не дали, а развернуть ствол, чтобы выстрелить повторно он не успел. Успел только заблокировать атаку второго волка, тот вместо горла вцепился в ногу, сразу прокусив штаны из прочной ткани. Икру пронзила боль, а волк, словно понимая, что такое ружьё, не давал человеку прицелиться. В итоге, он выстрелил, но неудачно, картечь оторвала волку хвост, зверь заскулил от боли, но от этого ещё сильнее впился зубами в ногу. Кровь текла уже ручьём. Ударив зверя пару раз стволом ружья, Иванов бросил его и выхватил нож. Отбиться оказалось не так просто, эта тварь была куда крупнее той, что напала в первый день. Укол ножа вошёл волку в грудь, близко к позвоночнику. Удар, возможно, смертельный, да только умрёт тварь не сразу, а клинок как назло застрял. Не сумев выдернуть финку, Иванов схватился на мачете, которым несколько раз рубанул тварь по голове. Дважды рассёк шкуру, отрубил ухо, а потом клинок из тонкой стали просто сломался.