Если рабочая особь возмущалась беззвучно, то теперь над равниной послышался тоскливый вопль. Переполошились все, рабочие особи начали бегать кругами, часть выскочила за периметр, другие делали попытку укрыть тело королевы своим. Иванов хладнокровно перезарядив карабин, снова начал стрелять. Чёрт с ним, патроны в его мире стоят недорого, особенно, если у тебя есть друг по фамилии Охрименко. А три убитых твари – это восемь империалов, то есть, шестьдесят четыре грамма золота. Он будет в плюсе. Да и, справедливости ради, он сюда не за деньгами прибыл, а строго за приключениями на свою седую задницу.
Он продолжал стрелять, жалея, что винтовка у него не полуавтомат, а всего лишь болтовка, которую ещё и заряжать приходится по одному патрону. Но пули летели, твари падали, некоторые поднимались, другие валялись без движения. Доставалось и королеве, огромная туша колыхалась, взмахивала какими-то отростками и громко истошно завывала.
Суета в зарослях достигла апогея, твари, обезумев от потерь, выбегали за пределы гнезда, выискивая обидчика. Пришлось даже прекратить стрельбу на время и, пользуясь паузой, сместиться на другое место. Выстрелы он не считал, но явно уже потратил больше трёх десятков патронов, расход большой, но тут главное, чтобы поле боя осталось за ними, тогда соберут трофеи, и все затраты будут не напрасными.
Огневые атаки повторялись ещё дважды, хоть и были гораздо короче. Тараканы теперь сразу выскакивали наружу и принимались бегать кругами, а круги эти становились всё шире. Когда отстрелялся в третий раз, Иванов отложил карабин и приказал Антипу:
- Я сейчас посплю пару часов, а ты слушай. Разбуди с первыми лучами солнца.
С этими словами он завалился на всё тот же коврик и с чувством выполненного долга заснул. Крепкий сон – признак чистой совести, а чистая совесть, в свою очередь, - признак начинающегося склероза. Но его это не волновало, с утра предстоит самая сложная часть охоты, и лучше к этому моменту иметь ясную голову.
Глава одиннадцатая
Антип не подвёл, он вообще был парнем очень исполнительным и ответственным. Когда на востоке только стало проясняться небо, он толкнул Иванова в бок и прошептал на ухо:
- Дядя Миша, вставайте, светает уже.
Иванов ничего переспрашивать не стал, тут же открыл глаза, подхватил винтовку и занял огневую позицию. Ночник теперь бесполезен. Да и планы у него другие. По его наблюдениям, ночью каждый инсект получил ранение. Некоторые даже два, а часть и вовсе погибла. А сегодня им нужно идти на охоту. Или не пойдут?
Идти в ближний бой не хотелось, да только обстоятельства вынуждали. Оружие есть, только его придётся заряжать, а происходит это небыстро. Он может навскидку выпалить из винтовки, потом дважды из обреза и десять раз из пистолета. А потом всё, разве что обрез получится перезарядить быстро, но, скорее всего, придётся тесаком отбиваться.
Два таракана всё же отправились за добычей, но ушли недалеко. Одного подстрелил Иванов, точно попав в центр туши тяжёлой свинцовой пулей. Пуля пробила панцирь, а на выходе и вовсе вырвала из него большой кусок. Второго свалил, как ни странно, Антип. Парень ещё не имел опыта стрельбы новыми патронами, но, видимо, взял поправку по наитию, что с учётом допотопной винтовки сродни подвигу. Его пуля попала особи в загривок, если уместно так говорить о насекомом. Ранение не смертельное, но большой калибр сыграл свою роль, вырвав кусок из тела. Даже если тварь жива, полноценно драться не сможет.
Больше из логова никто не выходил. Поумнели инсекты, или просто большинство из них ранены и не могут передвигаться, но для зачистки точно придётся переться туда.
Главной опасностью, помимо тварей, была вероятность банально вывихнуть ногу. Да чего там ногу, тут и с концами убиться можно. Склон крутой и высокий, камни под ногами ненадёжные, ступишь не туда, сразу обвал начнётся. А спускаться нужно, в обход идти – это полдня, потом, может, и некого станет зачищать.
Медленно, шаг за шагом, помогая друг другу и опираясь на винтовки, оба охотника, молодой и старый, спустились вниз. Тут самое время было рассредоточиться, но сделать это вдвоём было сложно. Они разошлись в стороны метров на пять и медленно направились к гнезду. Заросли были густыми настолько, что не было никакой возможности рассмотреть, что именно там происходит. Ветки иногда шевелились, но это можно списать на ветер. А ведь твари там оставались, и точно живые. Не факт, что они могут регенерировать за пару часов, но живучесть у них отменная. Иванов уже имел возможность в этом убедиться, высадив в одного такого половину магазина своего Маузера.