Иванова все эти ограничения не касались, потому как по паспорту он числился вольным охотником. Его тоже можно было мобилизовать, но у головы на это не было полномочий, да и некогда ему было заниматься такими пустяками, как призыв на службу одного немолодого охотника.
Всё это он выслушал, сразу, как только вернулся. Отдал Антипу деньги, передал Анне подарки, после чего завёл речь о расставании. Надо отдать должное женщине, никаких слёз, никаких упрёков. Надо – значит надо. Их тут так воспитывают, как жён военных. Спросила только:
- Вернёшься?
- Конечно, мне неделя нужна, или две. Привезу подарков и прочих полезных вещей.
Словно в ответ на его упоминание о подарках, дверь отворилась. На пороге стоял Кривой Савва, старик выглядел важным, на поясе висели шашка и револьвер, но вряд ли из-за военной тревоги, скорее, чтобы подчеркнуть статус.
- Здорово, Михал Григорьич, - старик протянул руку. – И тебе доброго дня, хозяйка.
- Здорово, Савватей Аркадьич, - Иванов ответил на рукопожатие.
- Мы вот тут с мужиками скинулись, - сообщил Савва, усаживаясь за стол, Анна тут же налила чаю из самовара и протянула ему чашку, - Спасибо, так вот, золотишком скинулись, у кого сколько было. Тебе заказ на бинокли. Сколько сможешь и каких сможешь. У нас с этим бедно, и в городе не продаётся. У атамана есть труба, да в неё не видать ни шиша.
- Это ради бога, - сообщил Иванов, взвешивая в руке кошелёк с монетами. – Сколько смогу, столько привезу.
- Там только золото, - напомнил Савва, как ты и говорил. – А скажи, вот такая штука, чтобы в темноте видеть…
- Точно такую не привезу, другие есть, - сообщил Иванов. – Но она стоит очень дорого и… на электричестве она, заряжать надо, а у вас нечем.
- Эх… плоховато, - расстроился Савва, отхлебнув чаю. – Ну, да ладно, не помрём. И без того воевали. Когда вернёшься-то?
- Дней через десять или около того, не скажу точно.
- Ну, давай, в добрый путь, удачи тебе и ветра попутного.
Долго задерживаться он не стал. Поцеловав Анну, а после обняв поочерёдно детей, Михаил Григорьевич закинул мешок на плечо и отправился к лодке. По идее, обратный путь за счёт двигателя должен быть гораздо короче. Если скорость держать в пределах двадцати километров в час, доберётся к завтрашнему вечеру. А если на ночь не останавливаться, то и раньше. Всего-то ночь не поспать. Правда, можно прозевать устье, поэтому лучше всё же сделать остановку. Дома отоспаться всё равно не получится, очень уж много дел запланировал. Тут за две недели бы управиться.
Старался он изо всех сил, мотор исправно ревел, лодка выдавала куда больше, чем двадцать километров в час, окружающая местность пролетала так быстро, что и не все ориентиры получалось увидеть. Световой день был не таким уж длинным, но уже к вечеру показался знакомый приток, куда он свернул. Тут, правда, начались проблемы, потому как у него банально закончился бензин. Брал с запасом, но запас этот ушёл на вылазку к оркам, как раз не хватило десятка литров.
Плюнув на спешку, он взялся за вёсла. Удалось подняться километров на пять, дальше уже грести не стал, темень вокруг, можно и на мель сесть, и направление перепутать. Зато заметил, что поблизости оказалась знакомая вырубка. Та самая, где, как он подумал, водятся вампиры. Или не водятся, он пока не определился. Разумеется, ночевать он решил на другой стороне реки, пусть там не было дров, но есть газовая плитка и один баллон. Хватит, чтобы вскипятить воды, а потом выпить чаю с тушёнкой и галетами. А спать он будет на якоре.
В этом мире не было безопасных мест, всегда можно было нарваться на чудовищ, нечисть, бандитов, волков, медведей, гигантских бобров и много кого ещё. Но и метаться в темноте не хотелось, поэтому он, тщательно осмотрев окрестности в тепловизионный прицел, рискнул зажечь фонарь. Всё стало гораздо проще, плитка вспыхнула голубым пламенем, большая кружка из нержавейки наполнилась водой, согрелась тушёнка. Быстрый перекус, после этого снова сесть в лодку и отогнать на середину реки, где можно бросить якорь и спокойно спать. От людей это, правда, не спасёт, люди плавать умеют. Вот только попробуй, найди на середине реки одинокую лодку с человеком.
Спал плохо, ночь скоро осветилась светом луны, только начавшей убывать. При этом накатила какая-то тревожность. Он уже ночевал здесь, только чуть ниже по течению. И тоже спал плохо. Неужели живёт здесь нечисть? Надо было у сельчан спросить, что на вырубке было. Это ведь их работа, больше некому. А расскажут? Может, то, что здесь случилось, скрывают сами лесорубы. Сказали всем, мол, Ваську медведь задрал. Вот совсем задрал, ничего не осталось. Вряд ли людям понравится, если узнают, что человека колом забили. Могло такое быть? Да запросто. Нет, если он что-то узнает, то только эмпирическим путём. Впрочем, знание это ему было ни к чему, более того, он предпочёл бы никогда этого не знать.