— Ну вот, образование имеется. А поскольку, товарищ, направлены вы все же к нам в уезд, о чем и пометка имеется соответствующая, а назначить мы вас в колонию эту не можем за неимением таковой, то, значит, готов предложить вам другую хозяйственную работу.
— Это какую же?
— В комхозотделе у нас недокомплект, начальство ихнее назначенцев требует, а старые кадры кто разбежался, кто в Москву или Ростов подался. Вы, я вижу, воевали?
— Да уж, довелось. Обе войны с финнами. На Карельском фронте подстрелили, когда от белофиннов нашу землю освобождал.
— Значит, огонь и воду прошел, — собеседник Травина хлопнул ладонью по столу. — А после фронта чем занимался, товарищ?
— Лечился после ранения долго, а как поправился — в гараже сначала механиком работал, а потом начсклада, — о своей недолгой сыскной карьере Сергей решил пока не распространяться, вот получат его дело, пусть сами тогда читают.
— Хорошо, стало быть, опыт хозяйственный имеется, и цифирей не боишься. Есть для тебя, товарищ Травин, должность инспектора, работа ответственная и, я бы даже сказал, опасная.
— Это который движение регулирует или билеты продает в трамвае? — Сергей, проезжая через город, успел заметить, что прямо по Владимирскому тракту проходит одноколейная линия, по которой ходит новенький трамвайный вагон немецкой марки «Сименс».
— В трамвае — это кондуктор, товарищ, — строго сказал зампредседателя. — А инспектор — он следит, чтобы нэпманы всякие и недобитки буржуйские, которым страна временно доверила свое имущество, его не разбазаривали абы как, а использовали по назначению. И вовремя за него плату вносили. Понятно?
— Нет, — честно сказал Травин. — Но я, если нужно, разберусь. А старый где инспектор? Ну тот, чье место освободилось?
— Пристрелили зимой, — погрустнел толстяк. — Сам, дурак, виноват, сунулся в одиночку в артельный склад, а там цех подпольный, контрабанду шьют, вот и кончили его эксплуататоры. Нет чтобы милицию позвать, решил, что сам справится. Но ты, товарищ Травин, будь поумнее, на рожон не лезь и, если что, сразу в органы сообщай. Ну как, согласен?
— Даже не знаю, в колонии как-то спокойнее будет, — Сергей сжал кулаки, бухнул на стол.
Зампредседателя чуть побледнел.
— Трое вас там, инспекторов, — торопливо сказал он, — участок тебе дадут какой полегче, оклад седьмому разряду приподняли, сто рубликов по новой тарифной сетке, а мы и с жильем поможем, койку обеспечим в общежитии, и талоны на усиленное питание в городскую кооперативную столовую выдадим, как герою революционной войны. И дрова на зиму за счет города.
— Десять червонцев, говоришь?
— Как есть десять, — закивал головой толстяк. — Соглашайся, товарищ. От Москвы близко, а еще в нашем городе трамвай ходит, небось, видел уже, и театр есть, и даже синематограф. От профсоюза контрамарки будут, если ты это дело любишь. И люди тут знаменитые бывают, артисты там, писатели, город у нас хороший и быстро развивается, не то что при царизме дыра дырой был.
Травин для приличия подумал, потом кивнул.
— Эх, ладно, — сказал он. — Только из любви к синематографу и уважения к тебе, товарищ Карпенко, как по имени-отчеству тебя?
И вопросительно посмотрел на начальника кабинета.
— Исидор Иванович, — представился тот.
— Из уважения к тебе, Исидор Иванович, соглашусь. Ну и дрова тоже не лишними будут.
Тут дело завертелось. Прибежала машинистка Люба, выслушала указания начальства, быстренько напечатала приказ, на который зампредседателя поставил широкий росчерк, приложила к приказу синюю печать с гербом, и Травин почти стал полноправным членом местной бюрократии.
— Это совсем рядом, — Люба вызвалась проводить Сергея до нового места работы. — Наш исполком на Советской улице стоит, а ваш, товарищ Травин, коммунхоз — тридцать четвертый по улице Третьего Интернационала. Так-то он к наркомату внутренних дел относится, но и к исполкому тоже, до сих пор не могут решить, кто за что отвечает. Там начальником товарищ Кац Лев Аверьянович, так он сейчас на месте, я уже узнала.
— Так не пойдет, — Травин решительно махнул рукой, чуть было не пропустив девушку вперед, по старой привычке, но вовремя спохватившись. — Что ты меня на «вы» называешь? Я что, старик какой? «Ты» и Сергей, запомнила?
Машинистка неуверенно кивнула. Они вышли на улицу.
— И чтоб мне без этих выканий буржуазных. На мотоцикле каталась?
— Это ваш, то есть твой? — пролепетала Люба, глядя на иноземное чудо широко раскрыв глаза.
— Да, — коротко ответил Травин. — Емеля, докладывай, были происшествия?