Обнаруженные ранее 100 танков нанесли удар в стык между 36–й и 262–й дивизиями, и их действия не зависели от общего наступления. Как выяснилось позже, в их задачу входило овладеть железнодорожной станцией Архангельское, откуда осуществлялось снабжение трех дивизии южного крыла корпуса. Танки противника натолкнулись на сгруппированные на фронте и флангах силы полковника Штедке, которые, подбив 43 машины, сорвали эту вылазку. Полковник Штедке командовал очень умело, и его осмотрительные мероприятия, предпринятые в самый разгар боев, увенчались успехом. Ситуация была очень напряженной, ему часто приходилось принимать смелые решения, проявлять инициативу и находчивость. Дело, конечно, было намного сложнее, чем оно представляется в этом кратком изложении. Благодаря действиям группы полковника Штедке корпусу удалось избежать серьезных тактических осложнений и предотвратить большую угрозу, нависшую над важной базой снабжения. В истории войны едва ли найдется еще один такой случай, когда начальника штаба корпуса за личное руководство боевыми действиями награждали рыцарским крестом.
Отвод 56–й пехотной дивизии и ввод в бой 2–й танковой дивизии поставили корпус перед рядом проблем, требовавших срочного решения. Во второй половине дня я выехал на командный пункт 56–й дивизии, куда были вызваны также командиры 2–й и 8–й танковых дивизий. Здесь был решен вопрос о распределении полос обороны этих трех дивизий.
Отвод 56–й дивизии был произведен без каких‑либо осложнений. Более или менее сильное давление русских ощущалось лишь в отдельных местах. Ввиду того что широко растянувшиеся дивизии не имели сколько‑нибудь значительных резервов и занимали позиции, совершенно не защищенные естественными препятствиями, их возможность отразить мощные атаки противника вызывали у меня очень серьезные сомнения. Поэтому предполагалось, что при необходимости 56–я пехотная и 2–я танковая дивизии будут отведены за Оку, а оборону позиций на восточном берегу — до подхода 12–й танковой дивизии — возьмет на себя 8–я танковая дивизия. Новую дивизию предполагалось использовать для ведения обороны на реке Оптухе.
В качестве иллюстрации нестабильности обстановки может служить случай, когда неожиданно появившиеся танки противника заставили нас, можно сказать, бежать с командного пункта. В такой ситуации приходилось делать все для того, чтобы мероприятиями командования обеспечивать как целостность самих дивизий, так и взаимодействие между ними.
Отодвинутый от Оки левый фланг 34–й дивизии подвергся продолжительным, но безуспешным атакам противника.
19 июля русские перешли в наступление по всему фронту от правого фланга 262–й дивизии до Оки, нанося свой главный удар в полосе 36–й дивизии. На этот раз они, должно быть, бросили в бой все свои наличные силы. В то время как на главном направлении они больших успехов не добились, на других участках им удалось образовать значительные прорывы. Не вызывало сомнений, что на следующий день и позже они будут пытаться расширить их. И хотя теперь корпус имел в своем составе восемь дивизий, сил у него было все же крайне мало. Каждое из соединений сохранило лишь часть своего боевого состава, и все, включая 299–ю и 34–ю дивизии, были измотаны до предела. Особенно остро ощущалась нехватка пехоты, а о резервах и речи быть не могло.
Чтобы предотвратить в этой обстановке прорыв противника на Орел, необходимо было провести какое‑то радикальное мероприятие. Я решил отвести корпус на несколько километров. План отвода был уже продуман мной. Я никогда не обращался к начальству за утверждением моих решений, и оно никогда не вмешивалось в мои дела. Я докладывал о моих замыслах лишь тогда, когда меня об этом спрашивали.
Во второй половине дня я приказал 56–й пехотной, 2–й и 8–й танковым дивизиям в следующую ночь отойти на северный берег Оки и решил прибывающей 12–й танковой дивизии, передовой отряд которой уже был в Орле, поручить оборону рубежа, проходившего по реке Оптухе. На юге с ней граничила 36–я пехотная дивизия. 262–я дивизия, которой также предстояло выдержать тяжелые бои, заняв оборону по реке Оптухе, примыкала к 36–й дивизии.
На всем фронте противник наступал при поддержке танков. 200 из них были подбиты в основном в полосе 36–й пехотной дивизии. Русские понесли очень большие потери и были измотаны не меньше, чем наши войска.
Ночью все намеченные передвижения частей проводились планомерно, без серьезных помех со стороны противника.
В середине дня мне сообщили, что 20 июля к нам прибывают 78–я штурмовая дивизия и зенитно–артиллерийский полк. Таким образом, в моем распоряжении было уже десять дивизий. 78–я штурмовая дивизия была полностью моторизована, располагала мощными средствами противотанковой обороны. В ее состав входили батареи самоходно–артиллерийских установок. Зенитно–артилле–рийский полк имел четыре батареи 88–миллиметровых орудий, которые могли быть с успехом использованы для борьбы с танками. Однако заменить пехоту, в которой корпус так остро нуждался, они не могли.