20 июля противник на всем фронте продолжал натиск, правда, сначала лишь слабыми силами разведывательных групп. Вскоре стало ясно, что он изменил направление главного удара, но это быстро было определено нами. Русские решили отклониться от кратчайшего направления на, Орел и нанести главный удар южнее, минуя Орел. Видимо, они хотели обойти Оптуху, являвшуюся серьезной преградой, а также избежать воздействия нашего флангового огня с северного берега Оки. Таким образом, главный удар противника снова пришелся по 36–й пехотной дивизии, которая была уже измотана до предела. Обстановка потребовала от меня приказать 78–й штурмовой дивизии, прибывшей в первой половине дня, сосредоточиться на новом направлении главного удара противника и быть готовой к немедленному вводу в бой. В ночь на 21 июля это соединение заняло оборону между 36–й и 262–й пехотными дивизиями, что дало возможность значительно сократить фронт 36–й дивизии. Батареи зенитно–артиллерийского полка заняли огневые позиции в полосе 12–й танковой дивизии, на берегу Оптухи.
Во второй половине дня противник атаковал особенно сильно, но существенного успеха не достиг. В этом бою было подбито еще 20 танков.
Сражение подходило к концу. Начиная с 21 июля противник больше не предпринимал крупных наступательных действий. Наступая плотными волнами, следовавшими одна за другой, он понес огромные потери и, истощенный, остановился перед фронтом обороны корпуса. В последующие дни имели место лишь слабые атаки, постоянно поддерживаемые танками. И каждый раз противник оставлял на поле боя подбитые машины. Общее число танков, подбитых за период с 12 июля до конца месяца, достигло 978.
Большое сражение кончилось. Замысел противника пробиться к Орлу был сорван. В ходе девятидневных боев корпус лишь на отдельных участках отошел на 40 км. Ширина фронта обороны осталась прежней (140 км). Перед концом сражения силы корпуса соответствовали: по пехоте — четырем, по артиллерии — шести, а по тяжелым противотанковым средствам — двенадцати пехотным дивизиям. Потери были очень большими. Особенно высоким оказался процент раненых. Точных данных я не помню. Три основные дивизии, участвовавшие в сражении, потеряли половину своих орудий.
При таком огромном превосходстве противника в пехоте, артиллерии и танках сражение предъявляло к нашим войскам огромные требования. Да и командованию постоянно приходилось решать трудные проблемы. Неопределенность и неуверенность, а также кризисные ситуации были характерными особенностями этого сражения. Сохранение спокойствия и уверенности даже тогда, когда для этого почти не было оснований, а также готовность, не боясь самого сурового осуждения, принимать рискованные решения, были основными принципами действий командования.
Трудности отрыва 20–й горной армии от противника и ее отхода в Норвегию, обусловленные не только превосходством противника, но и в основном огромной растянутостью армии и исключительным своеобразием местности и дорожных условий, поставили ее в крайне тяжелое положение. Чтобы разобраться в причинах, приведших к такому положению, а также понять мотивы, побудившие переместить основные усилия армии, и оценить решающее значение этого перемещения, обратимся к событиям, которые предшествовали ее отводу.
29 июня 1944 года я принял командование 20–й горной армией, находившейся в то время в Лапландии, в 50–150 км восточнее финской границы, на русской территории. Армия состояла из двух групп, разделенных 200–километровой зоной скал, болот и девственных лесов. Главные ее силы составляла южная группа. В нее входили (с севера на юг) 36–й горнострелковый корпус (169–я и 163–я дивизии). Обе дивизии были сформированы и обучены как горнострелковые соединения. Южнее располагался 18–й горнострелковый корпус, состоявший из частично моторизованной 6–й горнострелковой дивизии СС, дивизионной группы Кройтлера («К»), по силам примерно соответствовавшей горнострелковой дивизии, и 7–й горнострелковой дивизии (ее правый фланг примыкал к финской армии).