Операция развивалась в соответствии с двумя приказами ОКБ. Первый приказ от 3 сентября гласил: горной армии, удерживая позиции 19–го горнострелкового корпуса, отходить в Центральную Лапландию таким образом, чтобы сохранить за собой выходы к морю и в Норвегию. Я воспринял это как благо, поскольку в приказе, кроме этого указания, не определялись ни сроки, ни районы действий, ни порядок его выполнения. Командующему армией предоставлялась завидная самостоятельность. Я, конечно, знал, что рассчитывать на поддержку армии не приходится.
О намерении удерживать Северную Лапландию я узнал еще в начале августа. Это требовало выбора позиций на рубеже Петсамо, Ивало, Шиботн. Я приказал срочно провести рекогносцировку местности. Для тех условий характерным было то, что рекогносцировочные группы, состоявшие из офицеров всех родов войск, были оснащены как экспедиции. Ящики с продовольствием и другими предметами снабжения этих групп, за исключением тех, которые работали в районах, примыкающих к шоссе Рованиеми — побережье Ледовитого океана и к государственному [192] шоссе 50, переносили люди; труднее всего было переносить палаточное снаряжение. Рекогносцировка продолжалась в среднем три недели. Теперь, в конце августа, нужно было начинать оборудование позиций.
Людей для производства инженерных работ нужно было брать из боевых частей, а строительный материал (главным образом для устройства заграждений и оборудования блиндажей и землянок, так как надвигалась суровая зима) предстояло подносить через скалы и леса. Мне казалось, что проделать все эти работы в столь короткое время войска не смогут. Кроме того, я сомневался, можно ли вообще удержать эти позиции, растянувшиеся на сотни километров. О своих сомнениях, разумеется соответствующим образом обоснованных, я доложил командованию. А пока я приказал инженерные работы начать прежде всего в районах, прилегающих к шоссейным дорогам.
Согласно приказу сначала отводился южный фланг армии, а 18–й горнострелковый корпус оставался на своих позициях. Я предполагал 36–й корпус перебросить через Рованиеми в район Ивало, а 18–й корпус через Рованиеми и Кемь — в район Шиботн.
Но в первую очередь нужно было обеспечить южный фланг армии, для чего требовалось, широко используя минно–подрывные средства, перекрыть все дороги, подходящие с юга. При проведении этих мероприятий финны не чинили нам никаких препятствий. Местность здесь была такой же, как и во всей полосе армии, только имелась значительно лучше развитая сеть шоссейных и грунтовых дорог.
Необходимость вывоза важнейших, а в то время просто незаменимых грузов — в первую очередь боеприпасов, горючего и продовольствия — крайне некстати задерживала отрыв южного фланга от русских. Все эти перевозки были связаны с колоссальными трудностями. Во всяком случае, из очень дорогого времени на это пришлось пожертвовать целую неделю, хотя отрыв от противника уже давно был подготовлен во всех деталях и мог бы начаться немедленно.
В ночь на 9 сентября 6–я горнострелковая дивизия СС, позиции которой выдавались в сторону противника, оттянулась на рубеж других дивизий. Преследовавшие русские оставались под воздействием наших огневых средств. [193]
В следующую ночь корпус отошел от рубежа соседнего корпуса, оборонявшегося севернее его.
11 сентября 36–й горнострелковый корпус отошел на новый рубеж очень узкой по фронту обороны. Это было связано с большими трудностями, так как в отличие от его правого соседа здесь для отхода имелась только одна дорога. Отводить дивизии последовательно, одну за другой, было нельзя, ибо при наличии в районе боевых действий многих дорог фланг и тыл оставшихся дивизий оказались бы под угрозой. Русские, встревоженные действиями 18–го корпуса, стремились мощными атаками остановить движение корпуса. Но добиться этого им не удалось. Отрыв от противника и походное движение осуществлялись в точном соответствии с разработанным планом. Осложнения возникали лишь там, где русским удавалось проникнуть с носимым оружием через лесные заросли и выйти на пути нашего отхода. Это, конечно, создавало очень трудную обстановку, и бои на путях отхода велись с предельной интенсивностью. Корпуса, дивизии, части и подразделения, мастерски управляемые своими командирами, действовали, как и всегда, тактически грамотно. На деталях боевых действий я не останавливаюсь.
На юге финские войска развертывались на двух ясно обозначившихся направлениях — Рованиеми и Кемь. Для южного фланга овладение Рованиеми означало удачное завершение отрыва от противника и тем самым решение вопроса «быть или не быть?».
В конце сентября 36–й горнострелковый корпус вышел в богатый дорогами район Салла и вынужден был долгое время оставаться там, ожидая подхода 18–го корпуса, путь которого был намного длиннее. Впереди шла дивизионная группа «К» (Кройтлера), за ней — 7–я горнострелковая дивизия и 6–я горнострелковая дивизия СС. 18–му корпусу было приказано пройти район Рованиеми раньше 36–го корпуса.
Особенно крупные силы русские сосредоточили против 36–го корпуса, которому пришлось вести очень тяжелые бои в условиях, когда богатая дорогами местность давала противнику возможность использовать свое большое численное превосходство. Я усилил корпус моторизованной лыжной бригадой, истребителями танков и саперами. Корпус был связан двоякой задачей: во–первых, дождаться подхода 18–го корпуса и, во–вторых, обеспечить [194] прикрытие района Рованиеми. Эта двоякая задача в значительной степени осложняла принятие решения о перемещении основных усилий армии, необходимость которого вскоре назрела.
Наступил момент, когда нужно было решать: оставаться ли горной армии в Северной Лапландии или идти в Норвегию. Проведенные ранее мероприятия допускали возможность осуществления любого из этих вариантов.
4 октября я получил приказ: отвести армию в Норвегию и занять оборонительные позиции на Люнген–фьорде. И снова в приказе содержалось лишь одно это оперативное указание и ни слова не говорилось о порядке его выполнения. По прибытии в Норвегию я должен был 2–ю и 6–ю горнострелковые дивизии направить в Южную Норвегию и передать их в распоряжение ОКБ. Для этих соединений такой приказ означал марш протяженностью 2000–3000 км, совершение которого заняло бы большую часть арктической зимы. Но этот приказ означал также, что армию в конце концов придется вести по очень уязвимой с моря однопутной дороге 50. Более того, эта дорога прерывается глубоко вдающимися в сушу фьордами, через которые на семи паромных переправах общей протяженностью 60 км предстояло переправить каждого человека, каждую лошадь и каждую машину армии.
До сего времени все атаки финнов отражались успешно. По мере продвижения 18–го горнострелкового корпуса заградительный фронт постепенно свертывался. 1 октября одна финская дивизия высадилась в районе Торнио и оседлала дорогу, идущую вдоль шведской границы. Быстро переброшенная туда дивизия «К» вступила в бой, но на трудной местности оттеснить финнов не смогла. Только что описанная обстановка, сложившаяся у 19–го корпуса, заставила меня этот длившийся неделю бой приостановить. Часть сил была подтянута к 19–му корпусу, остальным приказано прикрывать направления Рованиеми и Мунио. Здесь также местность была скалистая, покрытая густым лесом. Кстати, ее характер не менялся до самой норвежской границы, где начинался район голых скал.
В то время как основная часть сил армии была занята участием в упомянутых событиях, в 19–м горнострелковом корпусе царило относительное спокойствие. Русские подтянули свои войска ближе к фронту и, как ожидалось, стали готовиться к наступлению. [195]
Утром 7 октября это наступление началось. Главный удар пришелся прежде всего по опорным пунктам 2–й горнострелковой дивизии. Не выдержав массированного артиллерийского огня и не имея возможности ответить на охватывающие маневры русских, которые нередко наступали по грудь в ледяной воде, дивизия отошла на новый рубеж. Она заняла оборону в скалистой тундре, примыкавшей к району болот. Вследствие отхода 2–й дивизии оголился южный фланг 6–й горнострелковой дивизии, и этому соединению пришлось загнуть свой правый фланг.