В глазах Колтона мелькает нетерпение, а уголки губ приподнимаются, пока он оценивающе смотрит на меня, качая головой.
— Значит, вот как ты решила поиграть, Райли? — этот шаловливый вопрос звучит без единого оттенка развлечения. С намёком на предостережение. Напряжение в его глазах влияет на моё тело: на пульс, дыхание, нервные окончания. — Хочешь поиграть в недотрогу, сладкая? — спрашивает он, доставая из заднего кармана бумажник и, вынимая из него приличное количество купюр, кладёт их на стол. Он смеётся. Низкий резонирующий звук проходит через меня, в то время как я продолжаю тихо наблюдать за ним, со скромной улыбкой на лице, несмотря на понимание, что когда дело доходит до Колтона, я беру на себя слишком много, пытаясь играть в его игры. Он протягивает руку, обхватывая ладонью моё лицо, и проводит большим пальцем по моей нижней губе. В моём животе плещется желание, ноющее от того, что я хочу больше его прикосновений.
С решимостью в глазах Колтон наклоняется вперёд. Он движется до тех пор, пока его рот не оказывается рядом с моим ухом. Я чувствую тепло его дыхания, и мою кожу покалывает в ожидании его прикосновения.
— Видишь ли, сладкая, если ты захотела, чтобы тебя поуговаривали, — шепчет он, ведя пальцем вниз по моему декольте, — ты выбрала не того парня, — он прихватывает губами мочку моего уха и посасывает её, ощущения от этого устремляются прямо в мою киску. Я выгибаюсь ему навстречу, хоть и знаю, что позади нас полный зал людей. — Разве мама не говорила тебе, что изображать неприступность — самый верный способ заполучить мужчину, которого хочешь? — его дразнящий острыми гранями голос соблазнительный, завораживающий и чертовски сексуальный. Он продолжает движение пальцем вниз по моему плечу и руке, пока не достигает бедра. Гладит его ладонью, медленно скользит вперёд, останавливаясь на его вершине. Большой палец Колтона оказывается прямо над моей промежностью, с удобством нажимая на кажущийся очень жёстким деним против моего пульсирующего клитора. От нахлынувших ощущений я со свистом втягиваю воздух. — Хочешь играть по-крупному, сладкая? Добро пожаловать в высшую лигу.
Я выдыхаю; его слова — прелюдия моему мурлыкающему либидо. Он отстраняется и оставляет дразнящий поцелуй на моих губах. Потом откидывается с торжествующим выражением лица. Приподнимает брови, поглядывая на мою грудь, а потом снова на лицо:
— Кроме того, Райли, твои соски предают тебя, разрушая весь образ недотроги.
Что? Я опускаю взгляд, обнаруживая, что горошины моих сосков вызывающе торчат под тканью кофточки, целиком и полностью представляя Колтону моё возбуждение. Дьявол их возьми!
Колтон резко встаёт, бесстыдно мне улыбаясь, и протягивает руку.
— Пойдём, — говорит он, и всё, о чём я могу думать — это надежда, что очень скоро он снова дотронется до моего изведённого желанием тела.
Мы выходим из ресторана через запасной выход, куда нас направляет Рейчел, чтобы избежать толпы папарацци у входа. Незамеченными добираемся до его машины, и Колтон быстро выезжает на шоссе №1. Мы едем в полной тишине, воздух в машине трещит от нереализованной сексуальной энергии.
Не знаю, куда мы едем, но я достаточно соображаю, чтобы понимать, что у нас обоих сейчас одно желание. Слова не нужны. Я осознаю это, когда вижу, как Колтон сжимает руль. Когда чувствую невидимые волны предвкушения и желания, которые он излучает.
В конце концов, мы съезжаем с шоссе на окраине города Пасифик Пэлисейдс и поворачиваем на улицу в паре кварталов от пляжа. Колтон паркуется у особняка в тосканском стиле и выходит из машины, не говоря ни слова. Наверное, это его дом? В свете фонаря я вижу оштукатуренный фасад с коваными вставками и двор, охраняемый грубоватыми «деревенскими» воротами. От всего этого веет уютным очарованием, и совсем не соответствует моим представлениям о жилище Колтона. Я воображала себе что-то современное, монохромное, со строгими чистыми линиями. Он открывает заднюю пассажирскую дверь и забирает наши вещи, прежде чем помочь мне выйти из машины. Хватает меня за руку и, не говоря ни слова и не глядя на меня, тащит вверх по мощёной дорожке.
Я задаюсь вопросом, умею ли считывать эмоции, потому что внезапно чувствую себя очень неловко. Откуда это внезапное изменение? Я что-то пропустила? По мне бьёт нервное напряжение, когда я осознаю, проходя в эти двери, что мои предыдущие соображения, что должно сейчас произойти, меняются. Смещаются по какой-то непонятной причине. Я останавливаюсь позади Колтона в уютном дворике, где среди прекрасно вписывающихся в пейзаж гортензий и пламерий стоят небольшие качели на двоих.
Я слышу звон ключей и его чертыхания, пока Колтон подбирает правильный ключ, затем он толкает многострадальную дверь, кладёт руку мне на поясницу и проводит меня внутрь. Затем вводит код для снятия охраны, но сигнализация продолжает пищать, и Колтон делает ещё две попытки, прежде чем звук прекращается.
Интерьер дома выдержан в бурой и рыжевато-коричневой гамме с яркими всплесками цвета на подушках и вазах. Маленькие штрихи тут и там — женской руки — наводят на мысль о возможном когда-то присутствии здесь дизайнера женского пола. Или женщины, живущей вместе с ним. Я раздумываю над этим наблюдением, неуверенно входя в гостиную, держа руки перед собой и не зная, что мне делать или сказать. Впервые за сегодняшний вечер в компании Колтона я чувствую себя неловко. Я слышу, как захлопывается входная дверь, и его шаги по деревянному полу — как он идёт позади меня в кухонную зону.
С его лица исчезла вся игривость, надёжно скрытая под нечитаемой маской. Я наблюдаю за тем, как он открывает шкаф, ища что-то и бормочет проклятия, когда не находит нужное, открывая еще две дверки, и затем он выдыхает:
— Какого хрена?
Я такого же мнения. Я вижу напряжённость в его плечах. В линиях вокруг его рта. Меня наполняют неуверенность и беспокойство, и я делаю к нему несколько шагов.
— У тебя красивый дом, — слова выходят пискляво, выдавая моё смятение.
При этих словах глаза Колтона вспыхивают, встречаясь с моими, оценивая меня.
— Зависит от ситуации, — бормочет он, пока я озадачено смотрю на него. Он закрывает дверцу шкафа и направляется ко мне, обходя стол. Его глаза бесстрастные. Взгляд непроницаем. — Я ехал сюда, не думая… — произносит он извиняющимся тоном, качая головой. — С моей стороны было глупо привести тебя сюда.
Его слова, это внезапное отторжение, жалят как пощёчина. Я униженно опускаю глаза в пол, обхватывая себя руками в бесполезной попытке защититься. Чувствую, как в горле закипают жгучие слёзы. Уже второй раз он приводит меня с собой, а потом, ничего не объясняя, отвергает. В одну минуту он заставляет меня чувствовать, что я единственный человек, которого видят его глаза, а в следующую создаётся впечатление, что мой вид ему невыносим. Я переминаюсь с ноги на ногу, убеждая себя, что не расплачусь перед ним. Не дам Колтону насладиться осознанием эффекта, который он производит на меня, несмотря на наше недолгое знакомство.
Глубоко вздохнув, я готовлюсь закономерно покинуть это место — где я так внезапно нежелательна. Когда я готова снова взглянуть на него, я поднимаю глаза и вижу перед собой Колтона, стаскивающего с себя футболку. Вынырнув из воротника, Колтон, не глядя, отбрасывает футболку на диван. Его глаза полностью сосредоточены на мне, челюсти сжаты, руки подрагивают, как будто он жаждет коснуться меня. Интенсивность его пристального взгляда крадет мое дыхание.
Теперь моя очередь удивиться. Какого хрена? Я основательно запуталась. Доктор Джекил превратился в мистера Хайда, и всё повторяется. Пару минут назад он извинялся за то, что привёл меня сюда, потому что хотел отступиться, а теперь он, с восхитительно обнажённым торсом, смотрит на меня так, будто собирается немедленно поглотить, отчего я задерживаю дыхание.