Украинские коммунисты на время отложили внутренние споры, к ним примыкали и те украинские социалисты, которые критически относились к Петлюре и считали Деникина главнейшим врагом. Так, «боротьбисты», украинские левые социалисты-революционеры, выступавшие за независимость Украины и ранее боровшиеся с большевиками, сначала заключили союз с коммунистами, а затем вступили в компартию Украины. К решающим должностям их лидеров не допускали, но они были достаточно влиятельны, чтобы оказать большое воздействие на общественное и культурное развитие советской Украины. Других представителей «национальных кадров» большевики также усиленно рекрутировали для работы в государственном аппарате еще до официального провозглашения политики «коренизации».[33]
Некоторые же украинские атаманы, изрядно боровшиеся с коммунистами, становились затем преподавателями Харьковской школы червонных старшин, среди них был и знаменитый Ю. Тютюнник, который был арестован ГПУ в 1923 году при переходе польско-советской границы, он вел занятия по тактике партизанской и контпартизанской борьбы…[34]
Как видим, в решающий момент большевики смогли заключить важные тактические союзы. Некоторые подобные соглашения оказались краткосрочными, но иногда они имели длительное воздействие, их следствием было создание новых советских политических институтов.
Упомянутые примеры говорят прежде всего о попытках создания союзов с различными партизанами и повстанцами. Но следствием политических союзов было и увеличение численности Красной армии.
Мобилизация представляла собой сложную логистическую задачу, которая нередко превращалась в настоящую военную операцию. Некоторые призывники не без охоты шли в армию: перспектива получать регулярное питание и новое обмундирование казалась заманчивой для многих парней из голодающих губерний. Но часто мужчины призывного возраста не желали служить ни в какой армии. Они прятались в лесах, собирались в группы. Иногда последние могли превратиться в шайки бандитов, иногда — стать ядром крестьянских восстаний, направленных против продразверстки, мобилизаций и других непопулярных действий властей. Уклонисты порой были вооружены и пользовались поддержкой населения.[35] В национальных районах проводить мобилизацию было особенно сложно: так, Деникин, наступая на территорию Украины, надеялся значительно увеличить там свою армию. Эти надежды не оправдались.
Пополнение можно было провести силой, большевики фактически вели настоящие военные действия, для того чтобы мобилизовать людей, необходимых для ведения еще более масштабных военных действий. Такая тактика приносила плоды: когда мобилизованных увозили из родных мест, они нередко превращались в неплохих солдат (находясь в чужой, порой враждебной обстановке, выжить имел шанс тот, кто принадлежал к какому-то вооруженному сообществу, способному обеспечить снабжение и пропитание).
Но не только насилие и пропаганда обеспечивали приток новых бойцов. Очень важна была позиция авторитетных местных лидеров разного уровня.
Заки Валидов в 1917 году приобрел известность как один из лидеров общероссийского мусульманского движения, а затем возглавил сторонников Башкирской автономии. Важнейшим ресурсом этого движения было изрядное число боевых ветеранов мировой войны, готовых поддержать лозунг автономии с оружием в руках; сказалась давняя традиция несения военной службы башкирами. Валидов и другие лидеры движения вступили в конфликт с большевиками, а после образования противосоветского Восточного фронта им удалось сформировать несколько башкирских полков. Тогда даже несколько тысяч хорошо вооруженных и мотивированных людей могли влиять на исход военных операций, и башкирские войска, добивавшиеся успехов в боях с красными, приобрели широкую известность. Но в ноябре 1918 года в Омске произошел переворот, антибольшевистские силы на востоке возглавил адмирал А. В. Колчак, который негативно относился к идее национальных автономий.
33
35
О мобилизациях, дезертирстве и других факторах, влиявших на крестьянское сопротивление, см.: