Не меньше хлопот Керенскому доставляли и власти в Киеве. К осени Временное правительство фактически уже признало автономию Украины, но Центральная рада наращивала свои требования к Петрограду. Сепаратисты в раде были тогда в меньшинстве, доминировал лозунг провозглашения федеративного устройства России, в этом отношении Центральная рада даже пыталась выступать в качестве лидера всех национальных движений России, собрав их съезд в Киеве (любопытно, что при этом указывалось на историческую роль Киева в создании общероссийской государственности). Но федерация понималась различными участниками политического процесса по-разному, нередко речь фактически шла о преобразовании России в конфедерацию, члены которой могли бы иметь свои военные формирования. Лидеры украинских социалистов, возглавлявшие Центральную раду, бросили вызов власти Временного правительства, вступив в союз с местными большевиками, фактически использовав последних в качестве тарана во время борьбы в Киеве, а затем захватили власть в регионе. Это, как мы уже видели, не предотвратило распространение внутренней войны на украинские территории.
Как видим, и до октября 1917 года трещины разной величины и глубины становились все виднее на политической карте России, однако потребовалось время, чтобы они превратились в непроходимые пропасти.
Некоторые историки относят начало междоусобицы даже к более раннему времени. Британский исследователь Джонатан Смил датирует начало «российских гражданских войн»… 1916 годом.[23] Если стать на эту точку зрения, то не революция предшествовала Гражданской войне, а Гражданская война — революции.
Такая интерпретация выглядит намеренно эпатирующей, но у исследователя есть серьезные аргументы. В 1916 году на территории современных государств Средней Азии произошло восстание, вернее было бы даже говорить о нескольких восстаниях, имевших и разный ритм, и разные глубинные причины.[24] Непосредственным поводом стала мобилизация азиатских «туземцев» на тыловые работы. Большинство российских мусульман не подлежали призыву на военную службу, они считались для этого недостаточно надежными. Исключение составляли татары и башкиры, ранее всех интегрированные в империю (башкиры долгое время составляли своего рода военное сословие, наподобие казаков). Указ о мобилизации на тыловые работы был одним из самых непродуманных решений в российской истории — а в истории нашего отечества таких решений было немало. Неумелая реализация этого указа лишь усугубляла это положение, мобилизация сопровождалась плохой организацией и всевозможными коррупционными действиями и русской администрации, и местных элит, «решавших вопрос» за взятки.
В разных районах неприятие указа накладывалось на местные конфликты. Территория региона была объектом колонизации; сначала возникли казачьи станицы, затем появились села русских и украинских переселенцев. Кто-то из них официально получал землю, кто-то действовал методом самозахвата. В любом случае страдали интересы местного населения, терявшего сельскохозяйственные угодья и традиционные места кочевий. Политика колонизации расширилась во времена П. А. Столыпина, который желал и уменьшить земельный голод в центре империи, и усилить русское присутствие на ее окраинах. Это была политическая бомба замедленного действия: при любом кризисе в регионе противоречия между «туземцами» и «колонизаторами» неизбежно обострились бы. Мобилизация же придала в 1916 году конфликту форму силового противостояния.
23
24
О восстании см.: The Central Asian Revolt of 1916: A collapsing empire in the age of war and revolution / Ed. A. Morrison, C. Drieu, A. Chokobaeva. Manchester, 2019. О революции и гражданской войне в регионе см.: