— Все еще нет женщины, которая привлекла бы твое внимание?
У меня в голове мелькает лицо Эбигейл, и, нахмурившись от этой непрошеной мысли, я качаю головой.
— Я доволен своим статусом холостяка.
Папа кивает, его глаза ищут мои.
— Тебя что-то беспокоит. Выкладывай.
Я пожимаю плечами и ставлю пустой стакан на столик.
— Я просто беспокоюсь о сделке с Тшимагой.
— Нет, это что-то другое, — возражает папа, его взгляд еще больше прикован ко мне.
Зная, что он будет давить, пока я не сдамся, я признаю:
— Эбигейл Сартори раздражает меня до чертиков. Половину времени у меня возникает соблазн убить ее собственноручно.
Брови отца взлетают до линии роста волос.
— Неужели?
Я тут же качаю головой.
— Блять, нет. — Улыбка начинает изгибать его губы, что заставляет меня пробормотать: — Эта женщина — не более чем заноза в моем боку.
Отец кивает, но я вижу, что он мне не верит.
— Она враг, — напоминаю я ему.
— Как и твоя мать. — Он машет рукой в сторону дверного проема. — И посмотри, где мы сейчас.
Как чертов идиот, я моргаю, глядя на своего отца.
— Это невозможно. Девушка на восемнадцать лет моложе меня. Я не женюсь на той, кто настолько младше меня.
Отец подносит стакан к губам и делает глоток, после чего говорит:
— Пока обе стороны являются взрослыми и все происходит по обоюдному согласию, возраст не имеет значения.
— Ты слышал ту часть, где я сказал, что она чертовски меня раздражает? — Спрашиваю я, быстро теряя терпение от обсуждения данной темы.
— Слышал. — Папа хихикает. — Громко и отчетливо.
Я прищуриваюсь, глядя на него.
— И все же ты мне не веришь.
Он медленно качает головой.
— Не вешай лапшу на уши. Сначала они забираются тебе под кожу, и не успеешь ты оглянуться, как весь твой гребаный мир вращается вокруг них.
Забрав у отца стакан, я допиваю остатки его напитка.
— На этой забытой богом планете мой мир никогда не будет вращаться вокруг Эбигейл Сартори.
Папа кивает, и когда он наливает виски в пустой стакан, я говорю:
— Пойду-ка я спать. Максим приедет завтра. — Когда он делает глоток, я добавляю: — Не говори маме ни о чем из этого. Иначе она все уши мне прожужжит об этом.
Усмешка отца преследует меня на выходе из гостиной. Выйдя из главного дома, я направляюсь в сторону своего.
Поздний вечерний воздух холоден, особенно из-за бриза, дующего с озера вокруг острова. По моей спине пробегает холодок, и это не имеет ничего общего с прохладой в воздухе.
Сегодня днем я чуть с ума не сошел, когда увидел, что Эбигейл плачет. Я был готов перегрызть кому-нибудь глотку.
Я был так застигнут врасплох сильным желанием защитить эту невыносимую женщину, что даже не смог послать ее к черту, когда она насмехалась надо мной.
Мне, блять, на нее наплевать.
Тогда какого хрена я так бурно отреагировал на пару слезинок?
И на вопросы отца?
Я что-то упустил?
Я открываю входную дверь и, даже не потрудившись включить свет, иду в свою спальню.
Да, Эбигейл красива, и иногда ее дерзость забавна, но на этом все.
Ты дрочил больше, чем хочешь признать, с тех пор, как она переступила порог Академии Святого Монарха.
Ладно, признаю, между нами есть какое-то влечение, и то, что она флиртует со мной при каждом удобном случае, не помогает, но я не планирую предпринимать какие-либо действия. Эта женщина чертовски сексуальна, и любой здравомыслящий мужчина найдет ее желанной.
Раздевшись, я прохожу в ванную комнату и включаю краны душа. Не дожидаясь, пока вода нагреется, я встаю под струю, чтобы капли попали мне на лицо.
Эбигейл Сартори — всего лишь маленькая девочка, которая ищет развлечений, пока находится в Академии Святого Монарха.
Папочка.
Я слышу, как она мурлычет это слово, и прежде чем успеваю прогнать воспоминание, я становлюсь твердым, как скала.
Никогда в жизни не думал, что меня так возбудит, когда сексуальная женщина назовет меня папочкой.
И не просто любая женщина. А Эбигейл. Ее голос всегда полон обещаний грязного секса и сильных оргазмов.
Блять, она не только забралась мне под кожу, но и в голову.
Схватив гель для душа, я брызгаю немного себе в руку и начинаю мыться.
Когда мои пальцы смыкаются вокруг эрекции, воспоминания о теле Эбигейл, напрягающемся под моим, бомбардируют меня. Я слышу ее голос, словно она шепчет мне на ухо, и не успеваю опомниться, как извергаюсь в душе.
Господи. Это должно прекратиться.