У меня совершенно пропал аппетит после того, как я узнала, что Николай был женат и потерял жену.
Мне определенно придется ослабить давление на него и сосредоточиться исключительно на своих тренировках.
Мое сердце сжимается при этой мысли, не радуясь тому, что я так легко отказываюсь от Николая.
Он принадлежит другой женщине, даже если ее больше нет с нами. Навязывать ему отношения будет просто постыдно и глупо.
Глава 9
Николай
Последние несколько дней у нас с Эбигейл все было странно. Она ни разу не флиртовала со мной и действительно уделяет внимание боевой подготовке.
Я должен был бы почувствовать облегчение, но внезапная перемена заставляет меня беспокоиться об этой женщине.
Мне нужно подышать свежим воздухом, поэтому я выхожу в сад и достаю телефон из кармана. Набрав номер Максима, я слушаю, как соединяется линия.
— Уже соскучился? — с усмешкой спрашивает мой друг.
— Черт возьми, нет. — Ухмыляясь, я спрашиваю: — Ты не передумал защищать Камиллу Дюбуа?
— Ты же мне не позволишь, — бормочет он. — Я только что приземлился в Париже. Расслабься. Девушку не убьют, когда я буду рядом.
Я смотрю направо и хмурюсь, увидев Эбигейл, сидящую перед мольбертом. Не знаю, почему я удивился, увидев, что она рисует.
Наверное, потому что я никогда и не думал, что в ней есть нечто большее, чем просто флирт.
— Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, — говорю я Максиму.
Мы заканчиваем разговор, и я медленно подхожу ближе. Подходя сзади к Эбигейл, я испытываю еще один шок, видя произведение, над которым она работает.
Время исчезает, пока я наблюдаю, как она создает картину, которую иначе как шедевром не назовешь. Каждый взмах кисти оживляет картину, пока ее версия кроны деревьев, раскинувшихся вдоль дорожки, не оказывается более реальной, чем сам вид.
Внезапно ее рука застывает в воздухе, и она оглядывается через плечо.
— О, привет.
— Ты рисуешь? — Спрашиваю я как идиот. — Ты хороша.
— Это настоящий комплимент от великого Николая Ветрова? — поддразнивает она меня.
— Да, и я не часто хвалю кого-то. — Я подхожу ближе и рассматриваю произведение искусства. — Ты училась?
— Живописи? — спрашивает она, вытирая руки о старую тряпку.
— Да.
Эбигейл качает головой.
— Нет. Это просто то, чем я люблю заниматься.
Она встает и делает глубокий вдох, глядя на свою работу, затем прочищает горло и переводит взгляд на меня.
— Я сожалею о твоей потере.
Нахмурившись, я качаю головой.
— Какой потере?
Эбигейл пристально смотрит на меня с минуту.
— Твоя жена.
О. Точно.
Эбигейл узнала, что я женат. Должно быть, именно по этой причине она вдруг перестала со мной флиртовать.
— Значит, у тебя есть свои границы, — усмехаюсь я. — Тебя не привлекают вдовцы.
Она хмурится.
— Серьезно. Я отдаю дань уважения, а ты решаешь меня оскорбить? — Повернувшись ко мне спиной, она начинает собирать свои принадлежности для рисования.
Блять.
— Это было пятнадцать лет назад. — Не знаю, зачем я рассказываю ей о своей личной жизни.
Она засовывает кисти в держатель, затем смотрит на меня.
— Это трагично. Никто не должен терять любовь всей своей жизни в таком юном возрасте. Мне очень жаль.
Я вижу, что она говорит серьезно, и, поскольку это наш первый настоящий разговор, я признаю:
— Аня не была любовью всей моей жизни.
Эбигейл смотрит мне в глаза, затем хмурится.
— Это был брак по расчету?
Я качаю головой.
— Это было предсмертное желание Ани. Она любила меня.
Губы Эбигейл приоткрываются, и на ее лице появляется удивление.
— Ты женился на ней только для того, чтобы осуществить ее мечту?
Какого черта я ей это рассказываю?
Неохотно я киваю.
Уголок ее рта приподнимается, затем она бормочет:
— Вау, а я-то думала, у тебя нет сердца.
Она продолжает собирать свои вещи, и, перекинув сумку через плечо, а также взяв в руки мольберт и холст, улыбается мне.
— Так, это твой способ сказать мне, что тебе нравится, когда я с тобой флиртую?
Я не могу удержаться от ухмылки.
— Не испытывай судьбу, девочка.
Она начинает идти, и проходя мимо меня, ее голос звучит низко и соблазнительно, когда она мурлычет:
— Да, папочка.
Я закрываю глаза, когда ощущаю воздействие греховного шепота.
Пока я твердею со скоростью света и напрягаю мышцы, чтобы не схватить женщину и не трахнуть ее до потери сознания, Эбигейл делает паузу, чтобы спросить: