В него хлынула волна яркой горячей энергии, растекшейся по коже. Сосредоточив сознание, Кэл направил поток.
И лишь тогда он прервал поцелуй. Мара отшатнулась, неглубоко и учащенно дыша. Силы Кэла иссякли. Он смотрел в ее широко распахнутые зеленые глаза, но перед взором плясали пятна. Такая красивая. Темные руки беспамятства утащили его за собой.
Отшатнувшись, Мара уставилась на обмякшее тело Кэла. Она пыталась восстановить дыхание.
«Что, черт возьми, только что произошло?».
У нее немного кружилась голова. Поцелуй был дьявольским, но все же не совсем поцелуем. Будто Кэл пил саму ее душу.
Мара подползла обратно и положила ладонь ему на лоб. Кэл все еще сгорал, но теперь, казалось, отдыхал немного более мирно. Она скользнула взглядом по его голой груди.
У Мары чуть не остановилось сердце.
Ей не показалось?
Склонившись, она прижала палец к обнаженной коже. Ожоги заживали — выглядели уже не такими красными и затягивались. Мара запустила пальцы в свои спутанные волосы. Не могли ведь припарки целительницы возыметь такой эффект?
Она всмотрелась в покрытое испариной лицо Кэла. Ополоснув ткань, Мара нежно омыла его кожу. Господи, он горел. Буквально сгорал. Она продолжила обтирать его, нашептывая успокаивающие слова и рассказывая то, чего не рассказывала ни одной живой душе. Поведывала о своих самых сокровенных мечтах и самых глубоких страхах.
Ей отчаянно хотелось, чтобы Кэл жил. Мара жаждала вновь увидеть, как он излучает мощь и энергию. До сего момента она не понимала, что успела стать зависимой от его силы. В мире, которому Мара не доверяла, Каллахан стал для нее надежным убежищем.
Вернулась молодая индонезийка и принесла тарелку восхитительного ароматного риса, а также саронг, отливающий всеми оттенками золота. Мара не проголодалась, но знала, что ей понадобятся силы. Нахмурившись, она посмотрела на саронг, однако потом глянула на свои брюки. Ткань цвета хаки была перепачкана сажей и кровью Кэла.
— Спасибо, — Мара заставила себя проглотить немного риса. — Ох, я не знаю вашего имени.
— Лия, — индонезийка присела проверить Кэла. Стоило ей заметить исцеляющиеся ожоги, как у нее округлились глаза. Она поглядела на Мару, потом снова на Кэла, но не проронила ни слова. — Я вернусь позже. Отдохните.
После ухода Лии Мара сняла брюки и, насколько это было возможно, обтерлась влажной тканью. Она повязала на талию саронг.
Наступила ночь. Когда небольшую хижину затопили тени, Мара поднялась и нашла маленький фонарь, заливший комнату теплым светом. Вздохнув от облегчения, она расслабилась возле Кэла, поглаживая его здоровую руку. Мара не знала, кого пытается успокоить — его или саму себя.
Шаркающий звук за спиной заставил ее обернуться.
Из теней вышла старуха, прежде сидевшая на террасе.
Кожа женщины показалась Маре странно гладкой, а глаза бездонными и темными. Индонезийка присела на корточки возле Кэла и положила ему на лоб иссохшую ладонь. Хмыкнув, она изучила ожоги, но затем сосредоточилась на Маре.
— Я знаю, кто вы, — произношение старухи было почти идеальным.
Мара моргнула от удивления.
— Я…
— Ты особенная. Он особенный, — индонезийка погладила Кэла по волосам. — Среди моего народа ходят предания о каламба. У бабушки моей бабушки был дар времени, — Мара обмерла. — Есть несколько видов. Несущие смерть, властители времени, — пронизывающий взгляд карих глаз обратился к ней, — повелители разума. Их всегда почитали. В их честь мои предки построили каменные памятники. Один из них ты увидишь на окраине деревни.
— Мы — обычные люди, — Мара посмотрела на неподвижного мужчину рядом с собой. — Мы чувствуем боль. Нас можно ранить.
— Этот еще более особенный, — хмыкнула старуха. — У него много даров, но он использует их, чтобы помогать другим.
Обвив пальцами запястье Кэла, Мара почувствовала, как его пульс становится сильным и размеренным.
— Да, помогает.
— Он оправится, — индонезийка встала.
— Кажется, да, — признала Мара. — Но это невозможно. У него дар подчинять разум, а не исцеляться.
Женщина направилась к двери.
— Неважно. Утром он очнется, — она бросила на Мару загадочный взгляд. — И будет голоден.
Через некоторое время после ухода старухи, возле Кэла снова засуетилась Лия. Она проверила ожоги, бормоча про регенерацию кожи. Наложив на раны толстый слой припарок, Лия исчезла.
Снаружи прогремел гром, и несколько мгновений спустя хлынул проливной дождь. Мара подошла к двери послушать, как он барабанит вокруг. «Господи, пожалуйста, пусть с Кэлом все будет хорошо». Ей подурнело от мысли о Шоне и Бэй. Как и о бедной Кейт. От чувства вины у Мары потяжелело на сердце. Она поклялась спасти Кейт, но несчастная женщина до сих пор в цепях Ливена.