— Марселина без меня никуда не ходит.
Однако этим он не ограничился.
— Причину объяснять я тебе не буду, это заняло бы слишком много времени.
Зази отвела от него взгляд и зевнула.
— Я устала, — сказала она, — пойду спать.
Она встала. Габриель поднес к ней щеку. Она чмокнула его.
— А у тебя нежная кожа, — отметила она.
Марселина пошла проводить Зази в ее комнату, а Габриель достал изящный футлярчик свиной кожи с вытисненными на нем своими инициалами. Снова усевшись, он налил себе стакан гранатового сиропа, чуток разбавил его водой и принялся полировать ногти; он обожал это занятие, весьма преуспел в нем и считал, что даст сто очков вперед любой маникюрщице. При этом он напевал непристойный куплетец, потом запел песенку о подвигах трех ювелиров[*], а закончив ее, стал насвистывать, но негромко, чтобы не разбудить девочку, сигналы, памятные ему со времен действительной службы в армии: отбой, к подъему флага, нашкапрал бабудрал и т. п.
Возвратилась Марселина.
— Уже спит, — кротко сообщила она.
После чего уселась и налила себе рюмочку кирша.
— Прямо как ангелочек, — нейтральным тоном прокомментировал Габриель.
Полюбовавшись только что обработанным ногтем мизинца, он перешел к безымянному.
— А чем мы ее займем весь день? — кротко поинтересовалась Марселина.
— Ну, с этим нет проблем, — сказал Габриель. — Первым делом я свожу ее на Эйфелеву башню, на самый верх. Завтра, во второй половине дня.
— А утром? — кротко поинтересовалась Марселина.
Габриель побледнел.
— Нельзя, — пробормотал он, — нельзя, чтобы она меня разбудила.
— Вот видишь, — кротко произнесла Марселина, — уже проблемы.
Вид у Габриеля был перепуганный.
— Дети, они же просыпаются с ранья. Она не даст мне выспаться... восстановить силы... Ты же знаешь меня. Мне необходимо восстановить силы. Десять часов сна, вот моя норма. Иначе здоровью хана.
Он посмотрел на Марселину.
— И ты даже не подумала об этом!
Марселина опустила глаза.
— Я не хотела мешать тебе выполнить свой долг, — кротко сказала она.
— Спасибо тебе за это, — важно произнес Габриель. — Но вот что придумать, чтобы я утром не слышал ее.
Они погрузились в раздумье.
— А может, — сказал Габриель, — дать ей какое-нибудь снотворное, чтобы она проспала до двенадцати, а еще лучше часов до четырех. Говорят, есть какие-то классные свечи, действуют великолепно.
— Тук-тук-тук, — деликатно постучал во входную дверь Турандот.
— Войдите, — пригласил Габриель.
Вошел Турандот в компании с Зеленцом. Без приглашения сел, клетку водрузил на стол. Зеленец с нескрываемым вожделением уставился на бутылку с гранатовым сиропом. Марселина немножко налила ему в поилку. Турандоту тоже предложили, но он отказался (жест). Габриель, завершив средний палец, переключился на указательный. Пока еще ничего не было сказано.
Зеленец выжрал сиропчик. Почистил клюв о прутья клетки, после чего взял слово и изрек нижеследующее:
— Ты говоришь, говоришь, и это все, что ты можешь.
— В жопе я видел твои реплики, — раздраженно бросил ему Турандот.
Габриель оторвался от ногтя и со злостью воззрился на гостя.
— Повтори-ка поотчетливей, что ты произнес, — предложил он.
— Что произнес? — переспросил Турандот. — Я произнес: в жопе я видел твои реплики.
— Хотелось бы мне знать, что ты имел в виду, произнося это?
— Я имел в виду, что мне не нравится, что тут поселилась эта девчонка.
— Мне плевать, нравится это тебе или нет. Понял?
— Прошу прощения. Квартиру я тебе сдавал без детей, а теперь ты поселил ребенка без моего позволения.
— Знаешь, где я видел твое позволение?
— Знаю. И еще знаю, что еще немного, и ты, позоря меня, начнешь выражаться, как твоя племянница.
— Да можно ли быть таким неинтеллигентным? Ты хотя бы знаешь, кусок ты мудака, что означает «неинтеллигентный»?
— Вот оно, — отметил Турандот, — начинается.
— Ты говоришь, говоришь, — обратился к нему Зеленец, — и это все, что ты можешь.
— Что начинается? — откровенно угрожающим тоном поинтересовался Габриель.
— А то, что ты начинаешь непозволительно выражаться.
— А вот он начинает выводить меня из себя, — сообщил Габриель Марселине.
— Не надо нервничать, — кротко попросила она.
— Я не желаю, чтобы эта маленькая дрянь жила в моем доме, — с патетической интонацией заявил Турандот.
— Да в гробу я тебя видел! — заорал Габриель. — В гробу! Понял?
*