— Девчонка, — сообщил запыхавшийся Турандот, — эта ваша девчонка смылась.
Ни слова не говоря, Марселина направилась в комнату Зази. Сведения оказались верны. Комната была пуста.
— Я увидел ее, — продолжал Турандот, — попытался задержать. Как бы не так! (жест).
Марселина вошла в спальню, стала трясти Габриеля, а он тяжеленный, его с места сдвинуть трудно, не то что разбудить; спать он любит, любит от всей души, дрыхнет самозабвенно, так что разбудить его дело очень непростое.
— Ну, чего, чего? — наконец заорал он.
— Зази удрала, — кротко сообщила Марселина.
Он уставился на нее. Без комментариев. Габриель, он быстро соображает. Он очень схватчивый. Он поднялся. Обошел по контуру комнату Зази. Габриель, он любит во всем убедиться самолично.
— Может, она в сортире заперлась, — оптимистически предположил он.
— Нет, — кротко разуверила его Марселина. — Турандот видел, как она удирала.
— И что ты видел? — спросил Габриель у Турандота.
— Видел, как она уходит, ну, поймал ее и хотел привести назад.
— Это ты молодец, — одобрил Габриель. — Так поступают настоящие друзья.
— Ну да. Но девчонка переполошила народ, кричала, что я делал ей гнусные предложения.
— Это правда? Ты делал? — спросил Габриель.
— Да конечно нет.
— Никогда ж неизвестно.
— Это ты прав, никогда неизвестно.
— Дай ему рассказать, — кротко попросила Марселина.
— Тут же сбежался народ, обступили меня, собрались мне морду начистить. Эти мудаки приняли меня за сатира.
Габриель и Марселина расхохотались.
— Ну, а как только наступил момент, когда они отвлеклись от меня, я дал деру.
— Здорово перетрухал?
— Еще как. Никогда в жизни я не испытывал такого страха. Даже во время бомбежек.
— А я вот никогда не боялся бомбежек, — похвастался Габриель. — Как только англичане начали бомбить, я сказал себе: эти бомбы не для меня, а для Гансов, и потому англичан я встречал с распростертыми объятьями.
— Дурацкое рассуждение, — заметил Турандот.
— А я все равно не боялся, и можешь мне поверить, меня ни разу не зацепило даже при самых страшных бомбежках. Гансы, те с полными штанами неслись в бомбоубежища, а я плевал на опасность, оставался наверху и любовался фейерверком. Бабах! — и цель накрыта, склад боеприпасов в воздух, вокзал в развалинах, от завода одни воспоминания, город в огне, потрясное зрелище.
Габриель вздохнул и заключил:
— В сущности говоря, не такая уж и скверная тогда была жизнь.
— А что до меня, — сказал Турандот, — война мне радости не принесла. С этим черным рынком я все никак не мог сшурупить и вечно попадал впросак. Не знаю, как это получалось, но меня вечно штрафовали, вечно что-то тащили, вечно драли, то государство, то налоговая инспекция, то контролеры какие-то, заведение мое вечно закрывали, а в июне сорок четвертого, когда я только-только чуток разжился, надо же — попадает бомба, и все, с приветом. Полная невезуха. Счастье еще, что я получил в наследство эту халупу, а то не знаю, что бы я делал.
— Скажем прямо, жаловаться тебе грех, — высказал свое мнение Габриель. — Дела у тебя тут идут нормально, и работенка такая, что не надорвешься.
— Хотел бы я посмотреть на тебя на моем месте. У меня изнурительная работа, изнурительная, а к тому же еще и вредная для здоровья.
— А что бы ты, интересно, сказал, если бы тебе пришлось, как мне, вкалывать по ночам? А спать днем. Спать днем, как бы это ни выглядело со стороны, жутко утомительно. Я уж не говорю о том, что могут разбудить с ранья, как, например, сегодня... Не хотелось бы мне, чтобы такое случалось каждое утро.
— Надо было запереть девчонку на ключ, — сказал Турандот.
— Я вот все думаю, чего это она ушла, — задумчиво пробормотал Габриель.
— Она не хотела шуметь, — кротко объяснила Марселина, — и чтобы не разбудить тебя, вышла погулять.
— Но я не желаю, чтобы она гуляла одна, — заявил Габриель. — Улица — школа порока, это всем известно.
— А может, она, как это называют в газетах, совершила побег? — высказал предположение Турандот.
— Это было б совсем ни к чему, — сказал Габриель. — Тогда придется, наверно, обращаться к легавым. И какой я при всем при этом буду иметь вид?
— А ты не думаешь, — кротко поинтересовалась Марселина, — что тебе нужно попытаться ее отыскать?
— Нет, я отправляюсь досыпать, — сообщил Габриель.
Он устремил свои стопы к ложу.
— Ты обязан исполнить свой долг и вернуть ее, — сказал Турандот.
Габриель рассмеялся. Подражая голосу Зази, он пропищал: