Коля смотрел на меня, как солдат на вошь. Потом стал раздувать ноздри.
— Ну что ты смотришь? — сказал я. — Таможенные льготы давали нам львиную долю прибыли.
Без них мы банкроты. Как ты намерен жить дальше?
Коля не ответил.
Видимо, Коля не знал, что Дед несколько раз говорил мне — уже перед самым покушением, — что сознательно избегает контактов с представителями лично Чернозуба. Есть, мол, совершенно особенные причины. Я спросил какие? И Дед как-то странно посмотрел на меня, а потом перевел разговор на другую тему.
Коля вдруг расслабился и сказал:
— Все это ерунда. Есть выход. В конце концов, проживем и без таможенных льгот. Я начну прореживать персональный состав. Что если мы начнем с тебя?
Я изумился. Такое решение мне не приходило в голову.
— Но почему? — воскликнул я. — Я написал обычную обзорную речь, не в ней дело!
— Такой специалист, как ты, нам не нужен, — твердо сказал Коля. — Ты строгал разные бумажки для Деда, но я и сам справлюсь. В школе у меня по сочинениям всегда была пятерка.
— А деликатность? — сказал я. — Тебе всегда недоставало деликатности и компетентности!
Я намеренно замолк, чтобы Коля и Славик лучше уяснили, что будет дальше.
— И сегодня, — воскликнул я, — тебе захотелось покрасоваться среди взрослых дядей! Ты сделал то, против чего выступал Дед! Ты полез на рожон и облажался!
Коля встал и сжал кулаки.
— Попрошу без личных оскорблений, — тихо произнес он.
— Ах, так, — сказал я и тоже встал. — Хорошо. Мне здесь больше нечего делать.
С этими словами я направился к двери. Никто не встал, чтобы задержать меня.
В приемной сидела одинокая Зиночка. Она, против обыкновения, ничего не печатала. Положив остренький подбородок на сплетенные пальцы, девушка любовалась своим отражением в погасшем экране монитора.
Что и говорить, после ареста Деда у Зиночки совсем не было работы.
И в самом деле, после ареста начальника концерн «Михаил Деденко» стал быстро сдавать позиции. Конечно, Коля и те, кто остался вместе с ним, постарались сделать все возможное, чтобы удержаться на плаву, но, скажите, кто из нормальных людей захочет иметь дело с предприятием, глава которого находится в тюрьме? Большинство партнеров концерна исчезли тихо и незаметно, некоторые, напротив, порвали отношения демонстративно, вплоть до выступлений в печати, но как бы ни было, к Новому году поток желающих заключить новые контракты с концерном «Деденко» полностью иссяк.
Впрочем, насколько до меня доходили слухи, на пути Николая встречались и победы. Так, ему удалось переоформить на новую фирму права на владение Зданием. Подписи ставили задним числом, Дед расписался, сидя в СИЗО (об этом рассказал Славик: к Деду специально для этой цели посылали адвоката). На бумаге получалось, что в момент задержания Здание уже принадлежало некоей подставной, побочной фирме «Автомоб», которая занималась продажей новых и подержанных легковых автомобилей в Москве и области.
Этот нехитрый маневр позволил Коле сохранить большинство арендаторов Здания.
Меня все это уже не касалось. С Нового года я сидел на своем новом рабочем месте, на восемнадцатом этаже Здания, среди сотрудников фирмы с хитрым называнием «Чехавэти».
В принципе, фирма как фирма. Народ, работавший в ней, был мне знаком. С этими парнями мы встречались в лифтах, бильярдной, в буфете на третьем этаже, а поскольку я всегда причислял себя к людям коммуникабельным, мы давно были на «ты».
Для меня был и еще некий смысл в получении работы вот так, по соседству. Я оставлял себе некоторую надежду вернуться к Деду, разумеется, в случае наступления лучших времен.
«Чехавэти» была обычная торговая фирма, она продавала технический полиэтилен в Чехию, Австрию и дальше в страны Западной Европы. Президент, седой старичок-грузин со странным сочетанием имени, отчества и фамилии Савелий Рувимович Цулая принял меня с распростертыми объятиями. Дело в том, что у Савелия Рувимовича (или просто Рувимовича, как мы его все называли) были определенные трудности с русским языком, которые быстро стали разрешаться с моим появлением.
Однажды я допоздна засиделся за компьютером, безуспешно пытаясь состыковать дебет с кредитом. Был конец декады, плюс мы подбивали итоги по старым сделкам и заключали новые, и еще мне требовалось вычислить курс российского рубля по отношению к чешской кроне — курс, который с некоторой долей вероятности должен был установиться на будущей неделе на торгах на валютной бирже в Брно. Я пытался, опираясь на газетные вырезки, уловить тенденцию изменения этого самого курса, но у меня ничего не получалось.