- Я вполне серьезен. Можете сами проверить.
- Даже если и так, кто-то же ее выпустил.- Да, дознаватель и впрямь не хочет выпускать из своих рук жертву, в качестве которой выбрал меня.
- Досадное разумение. Моя вина.
Кинув последний, подозрительный взгляд на меня, дознаватель быстрым шагом выходит за дверь. И я остаюсь один на один с деканом. Неловкая пауза, а потом выпаливаю:
- Не нужно было говорить, что вина на Вас. Это же не так.
Я жду, пока брови Кайла Маккензи сомкнутся на переносице, и он скажет обыкновенное: «снова спорите, Яннис?». Но вместо этого мужчина лишь сухо произносит:
- Отдыхайте.
И уходит. Нет, диалог с Эмиром Райдером занял слишком много энергии. И сил на то, чтобы размышлять, как преступница, на уловки которой я повелась, вновь оказалась на своем месте – у меня больше нет. Вместо этого, я откидываюсь назад и вижу еще один красочный до невозможности сон.
Глава 11
На этот раз я не просто принимаю сторону стороннего наблюдателя. Сейчас и есть та, другая Кора. И то ли игры подсознания, то ли наложился отпечаток недавнего удара, но даже во сне у меня раскалывается голова. Вот только это больше похоже на …похмелье?
- Ох…- до чего же мерзкое ощущение! Меня как будто со всей дури молотком огрели! Не в силах больше терпеть мигрени, протяжно стону и тут же слышу справа знакомый голос:
- Знаешь, будь я сейчас твоим наставником – то точно не удержался бы и сказал «я же тебя предупреждал»!
В ответ я лишь щурюсь, стараясь избегать слишком яркого солнца, и поворачиваюсь к мужчине. Чувство, которое я испытываю к полностью обнаженному любовнику, лежащему на расстоянии вытянутой руки, крайне непривычны для меня. Какая-то сумасшедшая солянка из щемящей нежности, когда я вижу родные, чуть грубоватые черты лица. Доверие, когда я смотрю в голубые глаза, которые когда-то казались мне холодными. Оно настолько безгранично, что я ни капли не сомневаюсь в том, что могу полностью положиться на своего мужчину. И желание, когда мой взгляд опускается ниже шеи. С удовлетворением отмечаю абсолютно гладкую, лишенную растительности грудь, крепкий пресс и внушительную эрекцию, зрелищем которой не дает насладиться тонкая простынь. Мне хочется сдернуть жалкий кусок материи и оседлать брюнета, но …голова все еще раскалывается на мелкие кусочки.
- Кайл, вместо того, чтобы читать нотации, лучше избавь меня от этого. – Делаю незамысловатый жест рукой вокруг своего лица, но и этого не требуется. Ведь Кайл Маккензи понимает меня с полуслова. В шутливой форме он закатывает глаза и произносит что-то вроде: «И с чего я взял, что когда мы поженимся, ты станешь покладистой». А потом я чувствую, как мужчина нависает прямо надо мной, задевая чувствительную грудь, и прикладывает пальцы к моим вискам. Меня окутывает спасительной прохладой, а голова тут же становится легкой. Противная тошнота уходит, как будто ее никогда и не было, а горло, до этого напоминавшее пустыню, приходит в норму.
- Спасибо, - наконец, я нахожу в себе силы как следует рассмотреть убранство комнаты, в которой мы находимся. Не дурно! Повсюду позолоченная мебель, картины, стоимость которых равна моему месячному жалованию. Скашиваю ресницы в сторону Кайла Маккензи и натыкаюсь на его смеющийся взгляд. Кого-то явно позабавил тот факт, что я не помню, как оказалась в этой спальне. Сладко потягиваюсь, наблюдая, как чернеет взгляд мужчины, и спрашиваю, - напомни, почему мы до сих пор не переехали к твоему брату в резиденцию?
- Во-первых, потому что ты трудоголик. А во-вторых, потому что я трудоголик. – Говоря это, Кайл Маккензи берется за край простыни и невесомо стягивает ее с моего тела. Сантиметр за сантиметр она обнажает мою кожу, заставляя покрываться мурашками. Больше не отвлекаясь на то, чтобы смотреть мне в глаза, мужчина любуется все новыми и новыми открывающимися его взору участками тела. Вот он сглатывает, когда призывно поднимаются мои соски, а сейчас – с интересом исследователя рассматривает впадинку на моем животе. Тем временем, простынь сползает все ниже и ниже, грозя открыть мужчине взгляд на самое сокровенное…Мои глаза поддергиваются дымкой, понимая, что любовник собирается делать дальше. А он между тем, задумчиво продолжает монолог, - может, лет через сорок, когда нам наскучит практика при академии…
Больше всего на свете я хочу, чтобы эта сладкая пытка продолжилась, но вместо этого, не сдерживаюсь:
- Ха! К тому времени уже дети станут трудоголиками и не захотят уезжать!
- Кора! – С укором произносит декан. И на короткий миг мне становится стыдно.