Он отметил про себя, что кухня выглядит довольно опрятно, хотя стерильной ее никак не назовешь. Пол был гладким и чистым — наверняка его постоянно скоблили. И мясо, и овощи, ждавшие своей очереди на рабочих столах, казались весьма свежими на вид. Напротив задней двери находился огромный очаг, в котором гудело жаркое пламя. На стене на железных крюках висело множество медных котлов и кастрюль, сверкая старательно надраенными боками. Один из котлов исходил паром над пламенем. Но прежде всего в глаза бросался огромных размеров железный вертел.
После промозглой сырости, донимавшей его последние дни, жарко натопленная кухня показалась Флинну особенно уютной и гостеприимной. Живое тепло от очага приятно согревало. Он попробовал суп, поданный Рэйчел в грубой глиняной миске. В густом бульоне плавали толстые ломти мяса в окружении моркови, картошки и лука. А Рэйчел уже несла к его столу деревянную разделочную доску, полную свежего хлеба с румяной хрустящей корочкой.
Флинну показалось, что он вот-вот хлопнется в обморок от счастья. Он с наслаждением погрузил ложку в наваристый бульон, вдохнул полной грудью аппетитный аромат и зажмурился от удовольствия.
Вздрагивая от нетерпения, он уже поднес первую ложку ко рту, как вдруг дверь у него за спиной — та самая, за которой скрылась повариха, — резко распахнулась, и у всех присутствующих вырвался дружный вздох.
Он резко обернулся и увидел роскошно одетую даму с невероятно высокой хитроумной прической. Она величаво подошла к столу, не спуская с Флинна надменного взора. Достаточно было одного взгляда на нее, чтобы убедиться, что имеешь дело с настоящей аристократкой, к тому же чрезвычайно богатой.
— Оставьте нас, — произнесла она мягким мелодичным голосом. Людям с таким голосом не требуется прибегать к повышенным тонам, чтобы заставить повиноваться даже самых нерасторопных слуг.
В кухне дважды раздался дробный стук — сначала от ножей, брошенных на столы, а потом от деревянных подметок, простучавших по полу. Флинн и опомниться не успел, как оказался наедине с этой божественно красивой леди.
— Где она? — осведомилась дама.
— Мелисанда?
Дама надменно подняла бровь и презрительно уставилась на Флинна.
— Да, моя племянница. Мелисанда Сент-Клер.
Только теперь Флинн вспомнил недавние уроки и подумал, что ему, пожалуй, не мешало бы встать. Ну что ж, придется сделать это сейчас.
— Она ждет снаружи.
— Снаружи?! — Одного короткого слова было достаточно, чтобы у Флинна возникло ощущение, будто он бросил посреди дороги бесценное сокровище и теперь его непременно украдут.
— Ага, она не пожелала идти сама. Ну понимаете, она не хотела уронить свое достоинство перед челядью. — Почему-то Флинн вспомнил, как ему было стыдно и страшно, когда в четвертом классе мисс Риз застала его подсматривавшим за девочками в туалете.
— Откуда вы явились?
— Разве вы никогда не видели чужестранца? — обреченно вздохнул Флинн. — Почему все только и делают, что расспрашивают меня об этом?
— Потому что ослиный рев больше похож на человеческую речь, чем издаваемые вами звуки!
Флинн рассмеялся, смутился и тут же разозлился на себя за то, что спасовал перед очередной задавакой.
— Полегче на поворотах, милая!
— Отведи меня к ней! — отчеканила дама, с трудом сдерживая негодование.
— Нет! — Флинн как мог приосанился и даже вышел из-за стола, чтобы меньше походить на попрошайку, явившегося в богатый дом ради тарелки супа. — Она не хотела, чтобы вы приходили за ней лично, это вряд ли пойдет ей на пользу. Если вы сейчас выйдете и за руку приведете свою племянницу в дом, наверняка найдутся любопытные, которые увидят, что она крадется через заднюю дверь, как будто ей есть чего стыдиться. Несомненно, среди слуг пойдут сплетни, и вы и оглянуться не успеете, как все…
— Мне понятны ваши доводы, сэр. Но я требую объяснить…
— Ну вот, снова-здорово! Послушайте, я предлагаю вам не терять времени даром и послать карету в то место, что указано в записке. А уж потом требуйте у нее объяснений, сколько душе угодно. Потому что я совсем запутался в последнее время и мало что понимаю, а уж тем более не смогу объяснить что-то другим.
— Соблаговолите хотя бы представиться!
— Флинн Патрик.
Она задумалась, не спуская с него подозрительного взгляда, и он снова подивился про себя, как эта очаровательная красавица может выглядеть такой властной. Однако на этот раз ей не удалось взять верх в молчаливом поединке, и она первая отвела глаза. Флинн приободрился и сказал:
— Позвольте вам напомнить, что пока вы здесь стоите и пытаетесь просверлить во мне взглядом дырку, ваша родная племянница торчит на улице и ждет экипаж.
Она и бровью не повела. Она просто стояла и смотрела на Флинна: на его лицо, на его костюм, на его туфли и снова на его лицо. Флинн чувствовал себя весьма неловко и злился все сильнее, но больше всего его мучил голод. Еще немного — и от слабости он потеряет сознание.
— Я уже отправила за ней карету, — наконец соизволила сказать леди. — В записке моя племянница просит не отпускать вас, так что извольте задержаться здесь. Я пришлю Брэйля, он проводит вас в вашу комнату. И буду весьма признательна, если вы все же сообщите мне, с какой стати моя племянница просит о такой неслыханной щедрости.
— Я немного помог ей в пути, — Флинн растерянно пожал плечами, — так сказать, оказал услугу.
Дамочка рассмеялась с такой издевкой, что Флинн почувствовал себя полным ничтожеством.
— Ах вот как, вы оказали ей услугу! И какого же рода была эта услуга, мистер Патрик? Уж не похищение ли из Мерстана?
Только теперь Флинн осознал, что ее мелодичный голосок заледенел не от избыта зазнайства, а от тщательно скрываемого гнева, даже ярости.
— Уничтожили ее репутацию, лишили перспектив на будущее — и не только ее, но и младшую сестру Мелисанды, и это вы называете услугой, мистер Патрик? Стало быть, это вам мы обязаны ее загубленной молодой жизнью?
Глава 10
Пренебрегая правилами хорошего тона, Мелисанда сразу отправилась в покои тети Фелисити. Если бы она этого не сделала, тетка непременно явилась бы к ней сама.
Она переступила порог гостиной, стараясь двигаться как можно тише и оставаться незаметной, как мышь. Хотя, конечно, глупо было надеяться на то, что ее появление останется незамеченным. Тетка сидела за рабочим столом и, судя по всему, была полностью поглощена составлением какого-то письма.
Мелисанда молча затаилась возле двери.
— Входи и присаживайся, дорогая. Прежде я не замечала за тобой такой робости. И буду чрезвычайно разочарована, если ты успела измениться.
Обращаясь к Мелисанде, тетка говорила подчеркнуто равнодушно и не прерывала своего занятия. Девушка готова была разрыдаться от обиды. Она совершенно искренне ожидала, что ее встретят с распростертыми объятиями и слезами радости на глазах. Или по крайней мере с теплыми и ласковыми словами, но не с такой холодностью и равнодушием.
Она прошла вперед и остановилась перед столом. Фелисити писала слишком мелко, и с такого расстояния невозможно было разобрать в ее письме ни слова, однако Мелисанда с тревогой подумала о том, что скорее всего знает адресата.
— Ты должна знать, что твои родители чуть не сошли с ума от страха, — сообщила тетка как бы между прочим, но Мелисанда уловила в ее голосе стальные нотки.
— Ничего удивительного, я опасалась, что так и будет. Фелисити сухо кивнула и продолжила:
— Тогда тебя не удивит и то, что лорд Беллингем вне себя от ярости.
— Д-да, я знала, что он будет на меня сердиться.
На этот раз Фелисити подняла голову и посмотрела Мелисанде прямо в глаза, всем своим видом выражая самое суровое осуждение ее поступка.
— Он сердится не на тебя, дорогая. Он сердится на твоего похитителя. Человека, имевшего наглость увести и тебя, и его любимого жеребца прямо у него из-под носа. Не говоря уже о том скандале, который навлекла на него его невеста своим участием в этих событиях. Более того, сам герцог обеспокоен тем, что его имя замешано в этом возмутительном происшествии. Ни один уважающий себя джентльмен не обрадуется, если у него в поместье начнет хозяйничать какой-то разбойник и об этом узнает весь свет.