Это ужасно надоедало, поэтому я старался побыстрее вернуться к моей Грейнджер. Фактически, я жил у нее. Повторный седьмой курс пролетел незаметно – оглянуться не успели, как пришел прохладный июнь, а с ним и выпускные экзамены. И тогда я вдруг осознал, что мне страшно. Страшно расставаться со ставшей такой привычной школьной жизнью. Страшно расставаться с друзьями, пускай даже в последнее время они не особенно меня жаловали.
Но, на самом деле, я боялся расставания вовсе не со школой. Я боялся его – последнего свидания с Грейнджер. Страх поедал меня изнутри. Что я ей скажу? Никаких слов не хватит, чтобы описать то, что я чувствую. Моя маленькая грязнокровка стала для меня важней всего в жизни. Важнее самой жизни.
Но мы просто не можем быть вместе.
Невзирая на всю секретность, слухи о наших с Грейнджер отношениях все же разлетелись по школе как горячие тыквенные пирожки. И повсюду нас сопровождали эти странные, временами насмешливо-удивленные взгляды наших сокурсников. Впрочем, мне было абсолютно все равно, кто и что там думает о нас с ней.
В тот день мы старались не разговаривать. Мне было просто необходимо ощущать ее здесь, рядышком. Необходимо до стука зубов. Последняя ночь вместе. Не хотелось и думать, что завтра мы по отдельности сядем в Хогвартс-экспресс. Она поедет со своими дружками, а я – в купе с остальными слизеринцами.
Наши дороги разойдутся, у каждого будет свой путь. Наверное, она попробует стать счастливой с Уизелом. И, вполне возможно, что у нее это получится. У них будет много рыжеволосых детей и семейные посиделки у камина. А я, пожалуй, возьму в жены одну из сестер Гринграсс, и буду делать хорошую мину при плохой игре.
Но сейчас мне так хочется обнять ее – пока еще мою Грейнджер – и прошептать на ухо: "Ты так мне нужна, девочка". Моя родная грязнокровка. Но я не могу, ведь с самого начала было понятно, что мы никогда не сможем быть вместе. Весь этот год мы разъедали друг другу сердца и пытались не думать о завтрашнем дне. Но вот он настал.
Мы сидим на ее кровати.
– Заплети мне косу, Драко, – просит она. – Я знаю, что ты почти не умеешь, но мне так нравится, когда ты, перебирая, расчесываешь мои волосы. У тебя это получается так нежно. Пожалуйста.
И этот ее полудетский лепет сводит меня с ума. Я уже чуть не плачу, и, судорожно сглатывая, сажусь позади нее, беру в руки расческу и принимаюсь распутывать непослушные пряди. Разделяю причесанные волосы на три части и пытаюсь выполнить ее просьбу. Коса получается довольно кривая, но это неважно. Я чувствую, что ей нравится – ее улыбка просто витает в воздухе.
Она оборачивается, берет мои руки в свои и начинает их целовать. Моя девочка, моя маленькая грязнокровка. Моя Гермиона...
Она доходит до губ, но я вынужден ее остановить. Не сегодня. Осознание действительности и без того раздирает меня изнутри.
– Драко, ты хочешь убежать от меня, – неожиданно выдыхает она мне в рот. – Я знаю, ты хочешь уйти из моей жизни, безжалостно перечеркнуть все, что было. Просто исчезнуть. Так трусливо и так по-малфоевски. А ведь ты прекрасно знаешь, я – упрямая. Ужасно упрямая. Я иду навстречу своим мечтам и всегда добиваюсь поставленных целей. И рано или поздно, но я все равно найду тебя.
Она выпаливает это на одном дыхании. И целует.
Я не хочу снова останавливать ее, но мне приходится. Хотя бы для того, чтобы, наплевав на все, хрипло прошептать ей: "Куда я от тебя теперь, Грейнджер? Ты так крепко меня к себе привязала. Какого черта ты делаешь, а, Грейнджер? Так ведь нечестно. Ты играешь не по правилам. А знаешь, что хуже всего? Мне это нравится. Не останавливайся, Грейнджер, слышишь? Никогда не останавливайся. Просто. Не смей. Останавливаться".
Она довольно ухмыляется, и я нахально срываю с нее футболку. Что ж, теперь, когда мы все между собой решили, почему бы и нет? В конце концов, такой шанс не стоит упускать. Ведь Малфои никогда не упускают своего.
И почему-то я верю, что это только начало. Вполне многообещающее начало, скажу я вам.