— Где вы учились музыке?
Блайт боялась, что он не ответит. Но после непродолжительного молчания, Джас все-таки начал свой рассказ:
— Когда я был маленьким, с нами по соседству жила одинокая дама средних лет. Дома у нее стояло пианино, и я частенько забирался к ней в сад, чтобы послушать, как она играет. Как-то раз она заметила меня и страшно перепугалась.
— И что она с вами сделала?
— Устроила мне основательную выволочку. Потом она предложила заниматься со мной музыкой в обмен на то, что я буду стричь ее газон. Само собой, я с радостью согласился.
— Я где-то читала, что музыкальность довольно часто встречается среди вашего брата-математика.
— Да, бывает. Последователи Пифагора тоже верили, что мир держится на числах и нотах.
Опять этот Пифагор, с досадой подумала Блайт. Он чересчур много говорит о Пифагоре и слишком мало о себе.
— За что вы не любите своих братьев? — спросила она.
— Это взаимное чувство, — хмыкнул Джас. — Они были против, когда их мать решила выйти за моего отца, и, вполне естественно, возненавидели меня, едва я родился.
— А сколько вам было лет, когда умерла ваша мать?
— Четырнадцать. Меня поместили в приют, а братья разъехались, кто куда.
— Но почему вас не оставили с отцом?
— В силу своей работы он редко бывал дома.
Блайт подумала, что ребенок дороже и работу можно было бы сменить.
— Что он за человек? Это от него вы унаследовали способности к музыке? Или от мамы?
— Ни от того, ни от другой.
— Однако его не раздражало, что вы берете уроки?
— Нет. Его не раздражало ничего, на что не надо было тратить деньги.
— Однако отец отправил вас в университет?
Звук, который издал Джас, напоминал сухой надломленный смешок.
— Я был очень способным. Учитель математики в школе, где я учился, и миссис Пейдж — преподавательница музыки — помогли мне поступить. Я до сих пор признателен ей за это.
— Надеюсь, с ней вы общаетесь?
— Она умерла несколько лет назад.
Коттедж снова затрясло, что-то где-то затрещало. Джас включил фонарик и посветил наверх. Еще один кусок разбухшего потолка готов был упасть, медленно отваливаясь от перекрытий. Джас выключил фонарик.
Был у Блайт еще один вопрос, который она задала с замиранием сердца:
— Какой была ваша жена? Где вы с ней познакомились?
Довольно долго Джас молчал, потом осторожно, будто боясь сказать лишнее, стал рассказывать:
— Мы встретились в университете. Шелли была весьма общительной и симпатичной, чем выделялась среди однокурсниц. Сначала я и поверить не мог, что такая девушка мной интересуется. — Он помолчал и усмехнулся. — Потом Шелли призналась: оказывается, ее заинтриговало, что я проходил мимо с совершенно безразличным видом.
— Она и впрямь была вам не интересна?
— Конечно же нет! Хотя у меня отсутствовал опыт общения с женщинами, я был нормальным молодым человеком. К тому же она была весьма… ну, я уже говорил…
— И вы…
И он влюбился. Блайт постаралась отогнать неприятное, леденящее сердце чувство, называемое ревностью.
— Мы учились на разных факультетах, но время от времени наши пути пересекались. Шелли доставляло садистское удовольствие меня поддразнивать, появляясь на людях с другими парнями. Флиртовала она напропалую! Но, когда она практически в открытую предложила мне заняться любовью, я заподозрил в этом какую-то ловушку и отказался… один раз. Долго продержаться не смог. Прошло три месяца, и она заявила, что у нас будет ребенок. А когда я отважился сделать ей предложение, Шелли опять меня удивила.
— Каким образом?
— Сказала, что согласна.
Блайт перевела дух. Конечно, глупо ревновать к покойнице, но все же…
— Надеюсь…
Не успела Блайт произнести: «Надеюсь, вы были счастливы», — как набухшая балка, терпеливо ждавшая своего часа, рухнула.
После этого завывания ветра стали тише, словно он решил немного передохнуть. Даже дождь, и тот перестал хлестать. Блайт уже не дрожала, но холод все еще пробирал ее до костей.
Джас с помощью фонарика исследовал разрушения, после чего спросил:
— Ну что ж, рискнем? Похоже, надо срочно выбираться.
Они дружно порскнули из-под стола, злобный порыв ветра ударил им в лицо и с силой захлопнул дверь, как только Джас и Блайт оказались на пороге.
Когда они в конце концов достигли коттеджа Джаса, Блайт, уставшая от борьбы со стихией, бессильно прислонилась к стене.
— Вам надо срочно принять ванну и чего-нибудь выпить, — сказал Джас. — Спать будете на моей кровати, а я лягу на софе.