Клавдюшкин сидел в маленькой пекаренке «У Буки», пил кофе, ждал и молился. Как умел. Сидел уже два дня, приходя к открытию и уходя, когда последний работник осторожно намекал, что они закрываются, и выключал свет. От количества выпитого кофе сводило живот, но Клавдюшкин боялся отойти куда-то хоть на минуту, предчувствуя, что Ирка обязательно появится именно тогда, когда он решит отлучиться.
Ирки всё не было.
Вечером второго дня Клавдюшкин сидел на маленькой кухоньке дедушки Имеди и разговаривал с Главным. Сетовал на то, что отпустили с работы всего на неделю, а он не успел. Ничего не успел. Объяснял, что завтра вечером надо уезжать. Что завтра – последний шанс. Много чего объяснял. Сбивчиво и сумбурно. Честно. Сначала просил. Потом умолял. Умолял дать ему хоть какой-то знак. Хоть что-то, чтоб он, Клавдюшкин, знал, что всё делает правильно.
Толстый полосатый кот (один из трёх головорезов, проживающих на крохотной кухне) взгромоздился на столешницу, чтобы получить от Клавдюшкина мзду в виде почёсывания пузика. Огонёк свечи, стоявшей на столе, в ужасе отшатнулся, дрогнул и потух. Клавдюшкин бесцеремонно спихнул кота на пол и нашарил в темноте спички (электричества не было уже два дня, гроза уронила на провода огромный каштан и вся улица вернулась в тёмные века). Зажёг свечу. Свеча тут же погасла. Клавдюшкин негодующе крякнул, выковырнул свечу из подсвечника и поставил вместо неё другую. История повторилась. И ещё раз. И ещё.
– Да что ж такое-то!
– Што случилась? – Имеди вошёл так тихо, что Клавдюшкин не заметил его и вздрогнул от неожиданности.
– Да свечи ваши не работают!
– Сафсем-сафсем не работают? – изумился Имеди.
– Совсем!
– Так может, это знак тибе, што пора спать ложиться, э?
Глаза Клавдюшкина округлились, и он с размаху плюхнулся на подоконник.
– Спасибо, – произнёс в никуда. Главный услышал.
– А пажалуста, – отозвался Имеди.
Глава 13
Клавдюшкин опаздывал.
Провертевшись большую часть ночи без сна, отключился под утро. Будильника не услышал. Проснулся оттого, что кто-то настойчиво тряс его за плечо.
– Вставай-вставай, дарагой, щастье сваё праспишь, – Клавдюшкин только глянул в окно и кубарем скатился с кровати. Рванулся в ванную, одеваясь на скаку. Пока натягивал майку, запутался в штанинах джинсов. Естественно, споткнулся. Естественно, с размаху приложился физиономией о дверной косяк. Естественно, нос тут же распух, глаза заплыли и под ними образовалась пара кругов нежно-лилового цвета…
– Вах! – коротко и ёмко описал полученный художественный эффект дедушка Имеди.
– Аааа, пропади оно всё пропадом! – матом сказал Клавдюшкин, вывалился на улицу. И побежал.
Ирка проснулась ни свет ни заря. Гладила котов. Бродила кругами по комнате, места себе не находила – что-то гнало её на улицу. В город. Вышла на воздух, стало легче. Ненамного, но легче. Перепад давления, – решила Ирка.
Кофе. Откуда-то пахло кофе. Ирка жила на улице Арагви, а запах кофе доносился из-за угла, из маленькой пекарни «У Буки». Ирка пришла прямо к открытию, сдоба была свежайшей, хозяин улыбчивым, кофе – душистым и на редкость вкусным. Внезапно среди вездесущих эклеров и шу обнаружились Иркины любимые булочки с корицей. Ирка возликовала, странно начавшийся день реабилитировался прямо на глазах.
В пекаренке Ирка просидела без малого час, примостилась на жёрдочке у окна и просто смотрела на прохожих. За стеклом, как рыбки в аквариуме, туда-сюда прогуливались смешные влюблённые парочки, неспешно брели по своим делам степенные беловолосые старцы, стремглав неслись куда-то лохматые большеглазые мальчишки, вальяжно раскинувшись, возлежали на тёплом камне тротуара мохнопузые коты. Каждый раз, когда открывалась дверь пекарни, внутрь вихрем врывались звуки улицы – обрывки разговоров, птичий гомон, звяканье велосипедных звонков. Ирка решила пойти на реку. Взяла ещё один кофе, булочку в бумажном пакете засунула в карман кофты и направилась к выходу.
Григорий Петрович стоял по центру комнаты и рассматривал заставленные книгами стеллажи. Они с Клавдюшкиным договорились, что Григорий Петрович постережёт квартиру, пока хозяин отсутствует. Иркин папа был только рад – завзятый читатель, он уже предвкушал длинные вечера, проведённые за любимым занятием.
Вытянул с полки увесистый том. И, осматриваясь в поисках места, где можно было бы осесть с добычей, заметил торчащую из-под кровати книгу. Книга «Алгоритмы. Построение и анализ» была огромной, толстой и тяжеленной. Что она делала под кроватью, было совершенно непонятно – Клавдюшкин ничуть не походил на человека, любящего читать в постели. Григорий Петрович пожал плечами. Увидел приоткрытый ящик тумбочки, где, должно быть, лежал сей почтенный фолиант. И выдвинул ящик полностью…