Строгий, серьезный он человек, этот Никодимов, но вспыльчивый, как порох. В минуту гнева может позабыть и о своих сединах, и о ревматизме, и о других болезнях, которые он нажил за долгие годы тюремного заключения. Одна из них искривила ему позвоночник, и он, особенно в пасмурную погоду, испытывает ужасные боли. Когда я рассказал ему о буковой роще, он до того растрогался, что поднял и повез в Бунино всю окружную конференцию в полном составе.
— Смотрите, товарищи лесоводы и лесники, что может сделать рука человека, его разум и любовь к лесу!
Именно тогда в первый раз написали обо мне в газете и выдали премию от министерства.
Вот эта-то буковая роща и стала причиной катастрофы.
Как-то вечером задержался я в Берлогове. Пришлось заночевать там, а на другое утро спозаранку двинулся я в путь. Дорога из Берлогова в Бунино лежит в стороне от буковой рощи, но я нарочно свернул к Гайдуцкому кургану, чтобы подольше идти самыми красивыми нашими партизанскими местами. И так рассчитал, чтоб солнышко застало меня как раз, когда дошагаю я до моего «чуда природы».
Иду по холодку и думаю:
«Не понимаем мы все-таки, что такое лес. Это ведь не только сочетание различных деревьев, это и полянки, и цветы, и запахи, и все живое, что прыгает в траве или порхает среди ветвей. Это и небо в зеленом узоре листвы, и стук дятла, и журчание ручейка. Да и многое другое, чего и не охватишь, чего не выразишь никакими красивыми словами. Все то, что заставляет тебя смутно догадываться, что твой путь начинается бесконечно далеко, от первой бессмертной клетки, что ты будешь идти через миллиарды лет и никогда не затеряешься в вечном движении материи.
Поживешь в лесу, увидишь, какая жизнь кипит даже вокруг какого-нибудь гнилого пенька, и начинаешь постигать, что смерть ничто, что она только служанка жизни и существует лишь для того, чтобы расчищать жизни путь и поддерживать вечную молодость мира.
Люди выдумали, что живое существо может жить отдельно, обособленно от всех. И выдумали лишь после того, как покинули леса и позабыли о них. Потому что в лесу особенно ясно видно, как нерасторжимо связано со всем окружающим всякое живое существо: травинка — с почвой, почва — с влагой, влага — с солнцем, солнце — с божьей коровкой, а та — с воздухом, в котором может она расправить свои красные кругленькие крылышки…»
Погруженный в такие мысли, подошел я к любимой моей роще, подставившей пышный зеленый ковер своих вершин восходящему солнцу. Сердце мое было так переполнено умилением и счастьем, что мне показалось, будто буки, березки и пахучие липы кивают мне своей листвой в знак привета и благодарности.
Вот и маленький зайчишка вылез встречать меня. Не видит, глупышка, что в руках у меня ружье, навострит то правое, то левое ушко и быстро-быстро шевелит лапками у самой мордочки — посылает мне воздушные поцелуи.
А вот и солнце — выглянуло из-за самой верхушки горы Козловец и мгновенно рассыпалось на тысячи алмазных капелек на листьях и травинках.
Проснулись и птицы в моей роще, запели свои песни, приветствуя солнце. Каждая свою, какую умеет…
И вдруг…
Вдруг вижу — след. Совсем свежий: только что кто-то проволок здесь связку прутьев.
Побежал я по следу, по примятой траве, и шагов через тридцать остановился, как вкопанный: за одну эту ночь загубил кто-то больше сотни молодых деревцев. Срезал их, сложил и унес; пока, видимо, только первую связку.
Наклонился я над одним белым пеньком и без труда узнал чистую Боркину работу.
Загубленный березовый пенек плакал…
Потемнело у меня в глазах, схватил я из ближайшей кучки срубленное, очищенное от ветвей деревце и бросился по свежему следу вдогонку.
Когда несешь на плече связку прутьев, они так шуршат и трутся друг о друга, что, кроме этого шума и треска, ты почти ничего не слышишь. Борка понял, что я настиг его, только когда я, взмахнув упругим стволом деревца, изо всей силы опустил его на охапку, которую тот на себя взвалил.