Безумие придает человеку невиданную силу. От первого же моего удара негодяй присел и растянулся на земле под накрывшими его прутьями. Если бы я бил его прямо по спине, он не испугался бы так, не испытал бы такого панического ужаса. Но я хлестал по прутьям, которые его прикрывали, а те не только издавали при этом страшный треск, но и лупили его по всем частям тела одновременно.
Борка орал благим матом:
— Ой, мамочки-мамочки!.. Ой, лучше акт!.. Ой, лучше штраф!..
— Вот тебе акт!.. Вот тебе штраф!.. Вот тебе акт!.. Вот тебе штраф! — приговаривал я при каждом ударе.
Хлестал я его до тех пор, пока рука не онемела. Да и Борка у меня что-то затих.
Так и оставил я его лежать под голубыми буками и плачущими белыми березками, а сам — на станцию, в поезд, и — в город к Никодимову, который давал мне премии за эти самые буки и березки.
Там уж я не выдержал и разрыдался, словно дитя малое.
— Алекси, Алекси… — слышал я над собой какой-то далекий голос.
Потом уже, по мокрым пятнам на куртке, я понял, что он давал мне воды, но я не мог проглотить ни глотка, так как от сердечного припадка челюсти сжались и одеревенели…
Как бы там ни было… Никодимов запер дверь, чтобы никто не входил, и терпеливо выслушал всю мою партийную трагедию. Рассказал я ему обо всем, даже про свои сны…
Потом стал просить:
— Переведите меня, товарищ начальник! Направьте меня в Родопы! Или в Добруджу — на лесозащитные полосы… Не хочу я больше возвращаться в село. Исключат они меня! Приравняют к «трудовым капиталистам» и исключат. Ведь никто не поверит, что я все понимаю, только вот сердце не выдерживает…
У меня трагедия, а Никодимов смеется:
— Удивительные вещи творятся на земле! Кто от любви к женщине терзается, а мы с тобой, Алекси, — от любви к этому нашему великомученику — лесу.
Бросил начальник все свои важные дела и поехал со мною вместе в Бунино.
Партийное собрание, словно по тревоге, было созвано в тот же вечер.
На повестке дня — один вопрос: «Доклад начальника окружного управления о лесе».
Признаюсь откровенно: до того вечера я и не представлял себе, что значит коммунист и что такое Коммунистическая партия. Никто тебе так не разбередит душу, как твой товарищ, твой соратник. Да и не подозревал я, что можно так проникновенно говорить о лесе, чтобы и самый темный человек понял, какое великое значение он имеет для каждого из нас!
Поднялся Нино и не нашел в себе силы солгать перед Никодимовым, перед седой его головой и изуродованным в фашистских застенках телом.
Как выяснилось, путевой обходчик вел точный учет своей продукции: срубил он ни больше, ни меньше, как пятьсот сорок семь молодых деревцев!
Не только за погубленные деревья, но и за фальшивые свои декларации в стихах Нино получил последнее предупреждение с занесением в личное дело.
Товарищ Кротев за свой карандашик на первый раз отделался только устным выговором.
А партийный секретарь и тетка Рада выступили с самокритикой. Ну с них, пожалуй, и этого довольно.
— Бросили мы парня на съедение врагам и невеждам! — снова звенел на собрании голос старой партизанки. — Ты, мол, Алекси, охраняй, береги лес сам, как знаешь, а мы, остальные коммунисты, будем собственные дома строить, пенсии большие получать, а до народной власти и дела нам нет! Позор, товарищи, всем нам позор — и прежде всего мне и сыну моему, секретарю, который кровь свою проливал за это народное достояние, а теперь не может его уберечь от всяких бандитов да юродивых!
Примеру Рады последовали учителя, ответственные за своих школьников, и пионервожатые, и председатель кооператива, который прежде никак не давал согласия погашать задолженность по актам, удерживая у порубщиков трудодни.
Никодимов предложил план общественной охраны леса и разъяснительной работы среди населения. План был принят единодушно.
Партийное собрание решило: все имеющиеся в наличии акты должны быть оплачены в трехмесячный срок до последней стотинки. Примечание: пока что уголовного преследования не возбуждать. О каждом нарушителе сообщать через радиоузел кооператива и заносить на черную доску. При распределении топлива никому из тех, кто будет замечен в незаконных порубках, не давать ни полена, а злостных порубщиков направлять к прокурору со специальным письмом от всех общественно-политических и культурных организаций села…
Среди этой бури мой проступок как-то остался незамеченным. Тодоров только вскользь упомянул, что этот вопрос будет рассмотрен на следующем собрании.
Но прошло много месяцев и много собраний, а секретарь все не включал его в повестку дня. Я тоже особенно не настаивал…