Выбрать главу

— Ты его знаешь, этого торговца?

— Всегда нужно знать своих врагов или тех, кто должен ими стать, — ответил мальтиец. — Поэтому, когда я прибыл сюда, моей первой заботой было заглянуть в его галатскую контору под предлогом делового визита.

— Ты его видел?

— Какое-то мгновение, но этого хватило и…

В этот момент Ярхуд неожиданно придвинулся к Скарпанту и тихо сказал ему:

— Скарпант, вот странный случай. А может быть, и счастливая встреча.

— В чем дело?

— Этот толстый человек, что спускается по улице Пера в сопровождении слуги…

— Уж не он ли это?

— Он самый, Скарпант, — ответил капитан. — Давайте будем держаться в стороне и не упускать их из виду. Знаю, что каждый вечер он возвращается в свой дом в Скутари. Чтобы выяснить, как скоро он собирается уехать, я, если потребуется, отправлюсь за ним на другую сторону Босфора.

Смешавшись с прохожими, число которых на площади Топ-Хане непрерывно возрастало, Скарпант и Ярхуд последовали за Керабаном на таком расстоянии, чтобы можно было слышать, о чем он говорит. Это было достаточно легко, так как «господин Керабан», как его обычно называли в Галате, разговаривал громким голосом, отнюдь не стараясь скрыть, что он — значительная персона.

Глава третья,

в которой господин Керабан очень удивлен встречей со своим другом ван Миттеном.

Господин Керабан не зря считался, что называется, «человеком видным». Взглянувший на его лицо дал бы ему сорок лет, оценив его дородность — добавил бы еще десяток годков, а на самом деле тому было сорок пять. Взгляд — умный, осанка — величественная. Уже седеющая небольшая раздвоенная борода и черные острые глаза, столь же чуткие к различным движениям души, как чаша ювелирных весов к минимальной разнице в весе. Добавим к этому волевой квадратный подбородок, нос, подобный клюву попугая, который отлично гармонировал с остротой взгляда. Сжатые губы открывались лишь для того, чтобы явить ослепительную белизну зубов. Хорошо очерченный высокий лоб пересекала вертикальная складка — истинная морщина упрямства между черными бровями. Все это вместе создавало облик человека оригинального, независимого, и выдающегося, которого нельзя уже было забыть, даже если вы увидели его только один раз.

Что же до костюма господина Керабана, то он был в стиле старых турок, оставшихся верными одежде времен янычар[55]: широкий тюрбан, обширные развевающиеся штаны, ниспадающие на сафьяновые пабуджи[56]; жилет, украшенный шелковым галуном и большими, в форме фасеток[57], пуговицами; пояс из шали, гармонично охватывающий живот, и, наконец, светло-желтый кафтан с роскошными складками. В общем, в этой старинной манере одеваться не было ничего европейского, и она сильно контрастировала с тем, как выглядит одежда жителей Востока в наше время.

Это было своеобразным протестом против вторжения индустриализации, в пользу местных обычаев; вызовом, брошенным постановлениям султана Махмуда[58], властно предписывавшим носить современный османский костюм.

Излишне добавлять, что слуга господина Керабана, юноша двадцати пяти лет по имени Низиб, также носил старинную турецкую одежду. Ни в чем не противореча своему хозяину — самому упрямому из людей, — он следовал его примеру и в этом. Преданный слуга вообще был полностью лишен какой-либо самостоятельности. Он всегда говорил «да» заранее и, как эхо, бессознательно повторял концовки фраз грозного негоцианта — самый надежный способ быть того же мнения, что и хозяин, и не слышать его резких окриков, на которые господин Керабан был очень щедр.

Хозяин и слуга вышли на площадь Топ-Хане по одной из узких, покрытых рытвинами улиц, которые спускались из предместья Пера. По своему обыкновению господин Керабан говорил громким голосом, нимало не заботясь, что его могут слышать посторонние.

— Ну нет! — сказал он. — Да сохранит нас Аллах[59], но со времен янычар каждый имеет право действовать, как ему нравится, когда наступает вечер. Нет! Я не подчинюсь их новым полицейским правилам и буду ходить по улицам без фонаря в руках, если мне это нравится, даже рискуя свалиться в какую-нибудь яму или быть укушенным за икры бродячей собакой.

— Бродячей собакой!.. — повторил, как эхо, Низиб.

— Тебе незачем утомлять мой слух своими глупыми замечаниями, или, клянусь Мухаммадом, я так вытяну твои уши, что тебе позавидует любой осел со своим хозяином.

вернуться

55

Янычары — привилегированная пехота в султанской Турции, набранная из детей, отобранных у родителей-христиан; играли большую роль в качестве орудия для укрепления абсолютной власти. Упразднены в 1826 году.

вернуться

56

Сафьяновые пабуджи — сапожки из сафьяна — тонкой, мягкой, ярко окрашенной кожи из козлиных или бараньих шкур.

вернуться

57

Фасетка — грань драгоценного камня.

вернуться

58

Имеется в виду султан Махмуд II (1808–1839).

вернуться

59

Аллах — единый, единственный и всемогущий бог мусульман.