Лежа здесь, Шерри еще долго слышала щелканье клавиатуры, пока Джерри работал за ноутбуком. И она не собиралась вмешиваться в его дела. Собственно, это было не важным, несущественным, неинтересным...
Больше в данный момент ее интересовала другая мысль... Мысль о том, что нет мужчины на этом свете, который бы целовался лучше Аарона Блэквуда.
***
Если бы мне пришлось сейчас писать письмо Блэквуду, я бы начала его примерно так:
Чертов Блэквуд, ты становишься тенью по сравнению с другим. И это настораживает...
Действительно настораживает. И как бы мне не хотелось думать о своем похитителе и об очевидном Стокгольмском синдроме, который (слава за это Господу) не проявил себя, но начал проступать уже с первых дней (хотя бы в очевидном восхищении его ублюдочной изворотливой натурой), я знала одно: Блэквуд не мог стоять с остальными мужчинами рядом. Он выделялся как черное на белом. И я не думала, что смогу с такой легкостью думать о нем уже спустя пять дней. И меня это настораживало.
Все было слишком гладко. Слишком. Возможно, исходя из теории Блэквуда, Фортуна поощрила меня, возмещая этими минутами счастья те моральные (хорошо, о физических грех заикаться) страдания? Тогда все сходится, и все же...
Я успокаивала себя, говоря, что так реагировать на столь внезапную удачу - нормально. Все же, последние полтора года я была среднестатистической гражданкой США, живущей в до черта населенном Манхеттене. Счастье не могло до меня добраться там, я была окружена высотками и людьми, проблемами и работой со всех сторон. Меня обложили непроницаемой стеной безразличия и угрюмости, городской стеной из бетона и зеркал. А теперь, под ясным небом, которое спорило яркостью с океаном, счастье распознало меня и обрушилось долгожданным потоком свежего бриза.
Мне нужно привыкнуть, убеждала я себя, еще парочка таких дней и я приму это как должное.
Как должное... ха! Прими, как должное номер люкс в Риц-Карлтон. А еще шикарные завтраки прямо в номер. А еще это шоколадное обертывание, кофейно-солевой пилинг и массаж с маслом Аграны (которое к слову добывают вручную на окраине Сахары). Привыкнуть к этому - раз плюнуть. Ага, особенно мне, которая еще совсем недавно питалась два раза в день, если повезет... гречневой кашей. От одного упоминания о ней тошнит.
Или прими, как должное такое чудо как Джерри. Он был тем катализатором, который позволил фениксу возродиться из пепла. Даже не знаю, смогу ли я когда-нибудь достойно отблагодарить его.
Сейчас на мне было какое-то легкое платье от Фенди, не скрывавшее чашечек бирюзового купальника. Я вообще не была похожа на ту себя, что еще неделю назад находилась под стражей в небоскребе Блэквуда. Я расцвела теперь. Никаких кругов под глазами, никакой серости на лице. Мои запястья украшали по-летнему яркие браслеты. А шею - ожерелье из кораллов. В общем, я была самим летом, которое наконец-то добралось до Шерриден-Лэнд, Бертран-сити.
Здесь не было даже намека на облако. Небо было просто неправдоподобно чистым. А ночью... ночью это позволяло рассмотреть каждую прекрасную звезду, которые однако не сравняться со своей госпожой - холодной и величавой луной. Боже, я никогда не видела ее настолько большой и ясной. Она была словно дыра в черном полотне. Белая клякса от краски. Такой невероятный контраст...
Этим можно было любоваться вечно. И я смотрела на нее, не отрываясь, уже минут двадцать. А переводила взгляд лишь затем, чтобы проследить путь лунной дорожки от песчаного пляжа и до горизонта. И снова в небо.
Я была полна умиротворения сейчас. Уставшая, я наслаждалась покоем. Уставшая от развлечений... и это необычно. О, это было лучше, чем уставать от бесконечного печатанья статей или же от... варки кофе своему боссу. Кофе с пенкой... с чертовой пенкой...
Я рассмеялась, что заставило Джерри перевести на меня взгляд.
- Ты вспомнила что-то хорошее, Оби?
- Напротив. - Покачала головой я, продолжая любоваться ночным небом. - Я поражаюсь контрасту, Джерри. Вот луна. А вот черное небо. Моя жизнь - черное небо. А эта луна - пять дней. Они лучшие пять дней в моей жизни. - Я посмотрела на него. - Контраст. Так ярко.
- Когда-нибудь... настанет утро. В твоей жизни. И оно будет прекрасней тысячи лун. - Боже, он был таким романтиком. Таким... не по-книжному романтичным. А по простому. По-настоящему. От души.