Завязалась потасовка. Нас было около десятка, все — парни, большинство в черной форме — врожденные бесстрашные, мы толкались за право прыгнуть друг перед другом. Мы гнались за дозой адреналина и авторитетом среди прочих новичков. Мне не удалось одержать победу. Тобиас даже не вступал в борьбу.
Уже внизу оказалось, что он больше не Тобиас Итон.
— Четверка? — хохотнув, переспросил я, когда мы все толкались в коридоре, следуя за инструкторами. Тобиас злобно покосился на меня и попытался протиснуться вперед, но я одернул его за руку. — Серьезно? Четверка?! Один, два и три тебе показались слишком банальными?
Он снова дернул плечом в попытке высвободиться.
— Не твое дело. Главное, что ты собой остался, Эрик! — прошипел он.
— А я всегда и был собой, — сообщил я.
— И в поезде? — он прищурился.
— Я не виноват, что ты слишком медленный и слабый для поезда Бесстрашия.
Тобиас изобразил возмущенное удивление.
— То есть, по-твоему, мне лучше было отстать и оказаться среди изгоев?
— Повторяю: я не виноват, что ты слишком слаб для Бесстрашия. Я тебя с собой не звал, ты сам выбрал. Сам и расхлебывай.
— Ты прав, — кивнул Тобиас. — Я здесь не из-за тебя.
Он снова дернулся и в этот раз смог высвободиться. Я проводил его узкую спину взглядом, пока он проталкивался вперед. Тобиас Итон превратился в Четверку не из-за меня. Он бежал от отца, слава которого догнала поезд быстрее, чем то сделал Тобиас. Сомнительная мотивация.
========== Глава 11. ==========
В комнате висела горячая влажность, от которой запотели зеркала, и царило молчание. Я лежал в ванной, откинув назад голову и свесив наружу руки. Рыжая сидела рядом, спиной ко мне, поджав и обняв колени, упираясь в них лбом. Стройным рядом под бледной кожей бугрился позвоночник. Заплетенные в косу волосы, намокшие и оттого темные, лежали на плече, открывая вид на манящий изгиб её талии и черное клеймо Бесстрашия на шее.
Тяжелый, суматошный день подходил к концу. До полуночи оставалось несколько минут. Ровно сутки назад я закончил беседу с Финли, оставив его стоять возле одного из своих двух разных кресел — о которых во Фракции ходили грандиозные слухи, будто в зависимости от того, в какое кресло опускался человек, Лидер разведки мог составить полный психологический портрет — живым. Спустя девять часов после этого один из помощников нашел за столом его мертвое тело. Голова Финли покоилась на столешнице в мешанине крови, раздробленного черепа и раскуроченного мозга. Там же, в алой луже, находился пистолет; бледная узкая ладонь Финли сжимала его рукоять, а указательный палец так и остался лежать на спусковом крючке.
Прибывший через минуту после меня Макс с порога безапелляционно определил, что это самоубийство. Я разглядывал темный затылок Лидера, деловито расхаживающего по кабинету в поисках подкрепляющих его версию зацепок, и вспоминал слова Финли о замешанности Макса в проделках Джанин. Какое небывало удачное стечение обстоятельств.
Впрочем, подозревать его в убийстве не приходилось. Он не мог допустить такой вопиюще очевидной оплошности. Каждый, кому доводилось обедать за одним столом с Финли или посещать с ним собрания, на которых он мелким острым почерком записывал что-то в своих бумагах, знал, что Финли — левша. Выпустивший лишь одну смертоносную пулю пистолет покоился под правой рукой. Непосредственного исполнителя убийства Финли стоило искать не в руководстве Фракции. Но поведение Макса явно говорило о его причастности. Разведка не ошибалась. Эд не ошибалась.
Я подался вперед и прижался губами к её плечу. Нам нужно было поговорить. Для понимания происходящего ей не хватало одной важной детали, но Рыжая не спешила заводить беседу.
— Открой кран.
Она качнула головой, не поднимая её с колен.
— Но ванна полная.
— Открой, пожалуйста, кран, — повторил я тихо и медленно. Наличие в предложении нетипичного для меня проявления вежливости возымело должный эффект. Зашумела вода, и начали подниматься клубы пара.
Я обхватил Эд руками и, крепко сжав, подтянул к себе. Её холодная спина прижалась к моей груди, пряди мокрых волос прилипли к моей шее и щеке. Я коротко поцеловал её ухо и прошептал:
— Мне известно о Джанин и её планах.
Под моими руками уставшее и расслабленное тело Рыжей вмиг налилось сталью напрягшихся мышц. Она попыталась вырваться из объятий, но я усилил хватку, крепче прижимая её к себе.
— Успокойся! Успокойся. Я не замешан, слышишь? Вчера Финли ввел в курс дела.
Она снова дернулась.
— Он был жив, ясно? — шипел я ей в ухо, сжимая зубы от усилий. В этот момент подозрений о моей причастности Рыжая была особенно сильной.— Когда я уходил, он был жив.
Эд повернула голову и, косясь на меня через плечо, торопливо зашептала в ответ:
— Вас подслушали. Это ставит все на свои места. Теперь, когда Мэтьюз знает, что тебе все известно, она поторопится действовать. У них и так все почти готово, не хватает только армии. Их наркотик уже прошел испытания на людях, и то весьма успешно. Она готова к тому, чтобы подмять под себя все Бесстрашие.
— Ты об этой новой сыворотке послушания?
Рыжая кивнула и сообщила:
— Джанин называет её инъекцией повиновения.
Я вздохнул. Все перевернулось с ног на голову — буквально безостановочно вращалось — за последние несколько дней.
— Со мной ей это лекарство не потребуется, — зарывшись носом в рыжие влажные волосы и вдыхая их сладкий аромат, сказал я. — У меня есть два рычага, ухватившись за которые, она сможет вертеть мной, как захочет. Вас с Эмми нужно спрятать. И то прямо сейчас.
— Не глупи, — усмехнулась Эд. — Отовсюду ведется слежка. Посреди ночи нас сразу заметят. Лучше дождаться привычной утренней толчеи.
Я молча кивнул, сильнее сдавливая её в объятиях и зарываясь лицом глубже в волосы. Семь лет безоблачного счастья были перечеркнуты чужим голодом к власти. Я злился от близости и силы угрозы, от бессилия исправить это все в одиночку, и от парализующей мощи страха за жену и дочь.
— Возможно, удастся ненадолго исчезнуть в потоке людей, — продолжала Эд. — Но я не знаю, куда идти.
— Она не будет искать у себя под носом, — предположил я. Рыжая покачала головой.
— Не думаю, что Эрудиция — лучший вариант.
— Твои родители замешаны?
— Мать слишком честолюбива и искренне верит в постулаты Фракции; отец всегда недолюбливал Джанин за излишние амбиции. Они не самая приятная компания для летнего пикника, но не станут ввязываться в подобное.
Я заставил себя отодвинуться и заглянуть в лицо Эд. В неярком свете ламп она выглядела уставшей и отчаявшейся.
— Ты предполагаешь или знаешь это наверняка? — требовательно спросил я, встряхивая Рыжую. Её опустевший взгляд, устремленный бесцельно куда-то вперед, вновь обрел жизнь. Изумрудные глаза задвигались.
— Я знаю совершенно точно, — ответила она. — Много лет за ними приглядываю.
Мои наручные часы на ворохе одежды, оставленном на полу, показали 00:00. Время бежало неумолимо быстро. Внизу живота острым холодном осело тревожное предчувствие. Наступивший день будет тяжелее только что закончившегося, это точно. Но пока вокруг царило призрачное спокойствие, а по другую сторону прикрытой двери в своей кровати, в обнимку с любимой несуразной игрушкой, спала Эмми, у нас было пару часов на себя.
Я подхватил подбородок Рыжей, заставляя её повернуть ко мне голову, и поцеловал её приоткрытые губы.
========== Глава 12. ==========
Захват слабел, рука, сдавливающая моё горло, постепенно разжималась. Он был достаточно изворотливым, техничным и точным, чтобы избегать моих ударов; но слишком щуплым и костлявым, чтобы их выдерживать. Его ошибка состояла в том, что он вцепился в мою шею, подставив мне незащищенный бок. Он надеялся придушить меня прежде, чем я успею сломать ему все ребра. Но его руке не хватало силы держать меня достаточно крепко, а мне не мешала нехватка воздуха и красная пелена перед глазами. Я продолжал методично вколачивать кулак ему под дых, пока рядом с рингом не возник Макс и не рявкнул недовольно: