— Ну все, хватит обниматься!
Мы оттолкнули друг друга и разошлись по углам. Я тряхнул головой, прогоняя легкое головокружение, и утер лицо краем футболки. Во рту стоял металлический привкус крови, одним резким острым ударом в самом начале спарринга ему удалось разбить мне губу. Теперь она пульсировала опухшим очагом боли и обильно кровоточила, но это не имело значения. Я безошибочно чуял близость победы. Противник, чье имя меня совершенно не интересовало, но в повадках и технике которого очевидно читалась принадлежность к Бесстрашию с рождения, кренился налево, кривясь от боли и прижимая ладонь к ребрам.
Я бросился к нему, замахиваясь в челюсть и вынуждая поднять руки для защиты головы, затем точно и сильно ударил в ребра, где ещё мгновение назад он держался за самый болезненный участок. Сдавленно вскрикнув, он пошатнулся и попятился назад. Воспользовавшись его секундным замешательством от острой вспышки новой боли, я ногой пнул его в колено. Окончательно потеряв равновесие, он начал заваливаться вперед, не в силах удержаться на поврежденной ноге. И в момент, когда он почти опустился на четвереньки, растерянный и сгорбленный от боли в боку, я с разворота ногой угодил ему в челюсть.
— Брейк! — вскрикнул Макс и запрыгнул на ринг. Он наклонился к неподвижной долговязой фигуре в черной взмокшей форме.
— Жив? — коротко спросил Лидер. В ответ послышалось что-то тихое и невнятное. Макс кивнул и выпрямился: — Значит, подъем!
Я все ещё подпрыгивал и выплясывал на краю ринга, не давая телу остыть. Он оглянулся на меня через плечо.
— Бой окончен, новобранец. Пойди в лазарет, пусть тебе зубы пересчитают и зашьют губу.
Зашивать ничего не пришлось, все зубы оказались на месте. Медсестра сунула мне таблетку от головной боли и обмотанный полотенцем кусок льда. Я как раз приложил его к губе, выходя в темный узкий коридор, когда наткнулся на нетвердо шагающего противника по спаррингу. Одной рукой он массировал челюсть, вторую прижимал к ребрам. Увидев меня, он кисло ухмыльнулся и, оторвав правую руку от своего бока, протянул её мне.
— Хороший бой, — сказал он. Я коротко кивнул, уставившись на предложенную для пожатия ладонь. Она мелко подрагивала, темными разводами в складках кожи высыхала кровь. Я оставил этот его невнятный порыв без внимания и молча пошел прочь.
А утро началось с пронзительного визга одной из девчонок. В своей кровати в общей спальне новичков во сне умер поверженный мной в спарринге врожденный. Сидя за завтраком, я наблюдал, как новость распространялась от свидетелей дальше; как переговаривались и переглядывались люди вокруг; как они исподтишка или в открытую смотрели на меня и затем снова вполголоса что-то активно обсуждали. Четверка сидел рядом, хмурый и неразговорчивый. Он косился по сторонам, наблюдая за происходящим, а затем устремлял взгляд в тарелку перед собой. Он несколько раз порывался что-то мне сказать, но передумывал.
На силовой тренировке все словно напоказ от меня шарахались, но это было мне даже на руку. Любой тренажер, который интересовал меня, доставался мне в ту же минуту, когда я к нему подходил. Даже если до этого к нему выстраивалась очередь. Сразу перед обедом меня вызвали к Максу.
В его кабинете также собрались все инструктора и человек, представившийся доктором. Слово взял Лидер.
— У тебя сильный удар, Эрик, — бесцветно сообщил он. Я передернул плечами, не понимая истинной сути этих слов и не в состоянии предугадать развитие предстоящего разговора.
— К сожалению, — так и не дождавшись от меня ответа, продолжил Макс. — Смерть новобранцев во время подготовки, — особенно в первые недели, — не редкость. Несчастные случаи, тяжелые хронические заболевания, травмы. Как в этом случае.
Я напрягся и сглотнул ком. Вылететь еще до завершения первого этапа из-за какого-то нелепого происшествия мне совершенно не хотелось. Мы бились на тренировке, по правилам и под присмотром инструкторов и Макса лично. Им не удастся повесить это на меня.
— Как в этом случае, — повторил я тихо. — То есть ты хочешь сказать, что это я его убил?
— Нет, — Макс покачал головой и примирительно улыбнулся. — Вовсе нет. Ты здесь именно потому, что должен знать, что это не твоя вина.
И он покосился на доктора, призывая его к слову.
— Да, — кивнул тот, откладывая шариковую ручку, которой игрался все это время. — Причина смерти — гемоторакс, сильное внутреннее кровотечение при повреждении легких сломанными ребрами. — Доктор — невысокий, немного полноватый мужчина трудноопределимых лет — поерзал на стуле, — Ты сломал ему ребра, привычная травма для спаррингов…
— И тебя никто в этом не обвиняет, — торопливо добавил Макс, хмурясь на доктора. Тот ответил ему легким подергиванием брови и продолжил:
— Смерть наступила из-за неправильного лечения. При корректно проведенном медицинском вмешательстве подобная травма не опасна.
Когда заседание — как оказалось, служившее лишь одной нелепой цели: успокоить меня и убедить в моей невиновности — закончилось, в столовой уже заканчивался обед, и было немноголюдно. Стоило мне подхватить металлический поднос и направиться к линии раздачи остывших остатков, как за столами и в проходах началось движение. Многие торопились обсудить моё появление с соседями, некоторые преждевременно прерывали трапезу и поспешно уходили.
В тишине и спокойствии пообедав за пустым столом, я отправился в общую спальню на короткий отдых перед вечерней тренировкой. Моё появление на ведущей к кроватям лестнице произвело такой же эффект, как и в столовой. Некоторые уставились на меня, некоторые бросились к койкам, старательно отворачиваясь и делая вид, что спят, не замечая моего присутствия, некоторые сбились в тесные кучки и шептались. Четверка сидел на своей постели и смотрел в стену. Там, сразу над изголовьем моей кровати, красные корявые буквы сложились на сером бетоне в короткое слово «убийца».
Поравнявшись с Тобиасом, похоже, не заметившим моё появление и переменившуюся в связи с этим обстановку, я остановился и заговорил:
— Любуешься?
Он дернулся — под ним заскрипели пружины — и оглянулся. Лицо было осунувшимся и бледным, глаза болезненно блестели, губы были плотно сжаты.
— Твоих рук дело? — спросил я, садясь на свою кровать.
— С ума сошел, что ли? — хрипло возмутился Итон.
— А чего нет? — гоготнул я. В спальне все притихли, прислушиваясь и старательно это скрывая. — Или боишься, что и тебя убью?
Четверка резко дернулся вперед и прошипел мне прямо в лицо:
— Как ты смеешь об этом шутить? Погиб один из нас. Тебя это вообще не беспокоит?
Я тоже наклонился, почти уткнувшись носом в лицо Тобиаса.
— Что толку с моего беспокойства? Он уже умер, мои сожаления или реакция на подобную хуету, — я ткнул пальцем в сторону надписи на стене, — ничего не изменят.
На этом разговор был исчерпан. Четверка демонстративно повернулся спиной. Я приставил подушку к перилам и улегся ногами к стене, задумчиво разглядывая алое слово. У-бий-ца. Как бы там ни распинались Макс, инструкторы и скучающий доктор, и чем бы они ни руководствовались, сказанное ими было ложью. И меня это не пугало. Возможно, своевременное и лучшее лечение могли изменить конечный исход. Но врожденный умер. И этого бы не произошло, если бы я не раздробил ему ребра.
Убийца. Краска ещё источала едкий запах и влажно поблескивала в свете ярких ламп. Сколько раз я грозился оборвать чью-то жизнь, и вот только сейчас — без предварительных угроз и такого умысла — я и в самом деле убил человека. Я задумчиво потрогал языком щемящую от боли разбитую губу. Почему-то этот свершившийся факт и реакция окружающих на него ничего во мне не затрагивали. Совершенно никаких эмоций, совершенно никаких мыслей на этот счет.
Я взбил поудобнее подушку и вскоре задремал.
========== Глава 13. ==========
Навязчивая идея появилась из ниоткуда и активно прогрессировала. Началось все со встречи на мосту. Пьяная Эд О`Лири и её претензии по поводу моей жестокости и несправедливости застряли у меня в голове. И уже позже той ночью, развалившись на кровати и наслаждаясь тишиной и минетом от Сив, я вдруг поймал себя на том, что на место её растрепанной голубой шевелюры пририсовываю длинные рыжие волосы. Сив помогала себе рукой, от локтя и до кисти вокруг неё завивалась вытатуированная ящерица; у Эд на той же руке некоторое время назад появился черный рукав. Лица Сив не было видно, и вместе с темнотой, воображением и удачным совпадением расположения татуировок, получалась практически идеальная фантазия.