Я толкнул дверь своего кабинета и насторожено осмотрелся. Никаких заметных изменений, никаких очевидных угроз. Ощущая напряженное покалывание в ладони и готовясь выхватить пистолет, я вошел внутрь, следуя привычному маршруту и порядку. Стянуть куртку и бросить на край стола, на ходу включить компьютер и авторизироваться, подхватить планшет, разблокировать, упасть в кресло, закинуть ноги на стол, откинуться на спинку. Все сделать неспешно, не резко, не натянуто. Никогда прежде мне ещё не было так сложно быть собой.
Справившись со всеми пунктами, я обвел пустой кабинет взглядом исподлобья и заглянул в планшет. Первым висело уведомление о получении отчета по делу Финли. Пробежав текст глазами, я хмыкнул себе под нос. Подотчетное покойному Лидеру ведомство, не поперхнувшись, проглотило все собранные доказательства и прежде имеющиеся разведданные, и отрыгнуло немногословный отчет, называющий смерть своего руководителя самоубийством. Джанин — посредством Макса — было подконтрольно все Бесстрашие, кроме важнейшей его части — нескольких тысяч вооруженных и натасканных патрульных, подчиняющихся только мне.
В дверь коротко постучались и, не дожидаясь приглашения, открыли. Я смерил взглядом входящего Макса — цельномонолитная темная глыба. Он словно ждал под дверью, прислушиваясь к моим мыслям, ожидая упоминания своего имени в моей голове и воспринимая это как разрешение войти.
— Есть время? — кивнув в знак приветствия, заговорил он.
— Для тебя — есть, — ответил я, откладывая планшет и опуская ноги на пол. — Валяй.
— Нужно, чтобы ты кое-куда со мной съездил.
— Кое-куда? — переспросил я требовательно, тем не менее, поднимаясь с кресла.
— Да, — Макс кивнул и от меня не скрылся его быстрый взгляд, цепко осмотревший меня на предмет угроз. — Сдай пистолет.
— С какой стати? — неубедительно изумился я. Делать вид, что мне непонятна причина визита Лидера, было непросто — голова была занята мыслями о Рыжей и Крохе, да и был ли в этом вообще какой-либо смысл.
— Выполняй приказ, Эрик, — раздраженно и нетерпеливо рявкнул Макс. — Оставь оружие.
Я подчинился. Расстегнул и снял с ноги кобуру, выудил пистолет, вытянул магазин и по одному выщелкнул из него патроны. Оставив этот пазл огнестрельной угрозы на столе, я отступил в сторону.
— Обыщешь? — предложил я, поднимая и заводя за голову руки.
— Нет необходимости, — пожал плечами Макс, все же снова прощупывая меня хмурым взглядом. — Идём.
Я опустил руки и, подхватив на ходу свою куртку, пошел за ним. Расклад такой, что им — Джанин, Максу, кто там ещё в этом замешан — известно о том, что я знаю о них. Именно поэтому Финли мертв, потому что раскрыл свои данные мне и им заодно. Я жив, потому что смерть сразу двух Лидеров поднимет неконтролируемый столб пыли; потому что им нужна моя армия; и потому что Макс наивно полагает, что сможет меня уговорить сотрудничать.
Незаметно для моего — и постороннего — глаза Макс вербовал меня с моего первого дня в Бесстрашии, подминал под себя, пропихивал туда, где я был ему наиболее полезен. Предусмотрительно готовил себе напарника, разделяющего его мнения и методы. Сначала его интерес и покровительство во время базовой подготовки, распределение в командование патрулем, затем инструктаж новобранцев, работа его замом и, наконец, погоны Лидера — из подходящих его планам вводных данных он долго и ненавязчиво лепил себе соратника. Забавно, что за десятилетие пребывания у руля Бесстрашия, Макс слыл рассудительным, спокойным и миролюбивым Лидером. Пацифист во главе армии, вот ведь занятный оксюморон!
Лифт коротко звякнул и открыл двери, выпуская нас в подземную парковку. Возле одного из длинного ряда одинаковых бронированных джипов стояло трое. То, как они вцепились в меня внимательными взглядами, словно и не замечая положившего руку мне на плечо Макса, давало мне смутное представление того, что будет происходить дальше. Я провел мысленный переучет своего арсенала: пистолет в ботинке, нож в кармане брюк у колена и в нагрудном кармане скомканной в кулаке куртки, кастет в заднем кармане штанов, два кулака, две ноги. Почувствовав, как я собираюсь и напрягаю мышцы под его пальцами, Макс доверительно улыбнулся и сообщил:
— Я очень рассчитываю на твоё благоразумие, Эрик.
Мы остановились перед зарешеченной мордой автомобиля. Трое патрульных с оцепеневшими лицами и замершими на мне взглядами неподвижно стояли у джипа. Макс подтолкнул меня к открытой пассажирской дверце, рядовой учтиво отступил назад, давая мне пройти. Предельно напряженный — до звона в ушах и пульсации в горле — я поравнялся с сидением, намереваясь сесть, когда Макс снова заговорил.
— Ах, да, — он вскинул вверх руку и щелкнул пальцами. — Совсем забыл. Тори мертва.
Моей последней мыслью было: они схватили Эмми, они схватили мою девочку. Шею остро полоснул разряд электрошокера, ток побежал по мышцам, расслабляя их, и отключил мозг. Я упал.
========== Глава 16. ==========
От разогретой под солнцем крыши исходило тепло и тяжелый запах тающей смолы. День был ясный и ветреный. Я мерил шагами парапет, сцепив руки за спиной и поглядывая на рельсы. Был день Церемонии выбора, он стандартно сопровождался рутиной встречи новобранцев на крыше Фракции и неизменно сильным чувством дежавю. От других — в большинстве своем не врожденных — инструкторов я слышал подобные мысли. Их также посещали воспоминания о первом прыжке с поезда и ностальгия по тому знаменательному дню. Мы все — сейчас уже почти неразличимые для постороннего глаза в своих черных одностроях — начинались с Церемонии и прыжка. Моё попадание в Бесстрашие сопровождалось проливным дождем и тяжелыми серыми тучами, и с того далекого дня, казалось, прошло столько времени и событий, что хватило бы на несколько жизней.
Из узкого тоннеля высоток покатилось далекое эхо металлического перестука колес. Из громкоговорителя на соседней крыше задребезжал механический голос:
— Прибытие поезда. Одна минута.
Один из инструкторов отвернулся от железнодорожной эстакады и осклабился.
— Доставка свежего мяса, — объявил он. Рядом стоящий со смехом подхватил:
— Уж мы-то их поджарим. Эй, Эрик, твоё слово?
Я крутнулся на пятках у самого края парапета, останавливаясь аккурат над провалом. Казалось, в этом месте покрытие давно запечатлело в себе отпечаток подошв моих ботинок.
— Десять на Отречение.
Поезд с отражаемой стенами барабанной дробью выехал на финишную прямую. Из распахнутой двери первого вагона свесилась черная фигура с огненной шевелюрой, собранной в тугой хвост.
— Приготовиться! — слабеющим эхом покатился над крышами и вдоль поезда приказ Рыжей. Каждый год с момента назначения Эд инструктором я неизменно вспоминал её полет кубарем в день её Церемонии и отмечал, как прогрессировал и совершенствовался с тех пор её прыжок с переворотом. Она сделала кувырок через плечо, быстро подхватилась на ноги и подбежала к нам, не оборачиваясь на визжащих от ужаса и задора новобранцев.
— Только не говорите, что уже сделали ставки, — издалека заговорила она.
— Прием ещё открыт, — заверил её один из инструкторов.
— Ставлю десятку на Эрудицию, — сверкнув мне коротким оскалом зубов, выбрала Рыжая. Приземлившийся за ней второй инструктор сопровождения хмыкнул:
— Банально и предсказуемо, Эд. Двадцатка на то, что кто-то сломает ногу!
Принимающий ставки щелкнул пальцами:
— Поддерживаю!
— Мы ставим на Фракции, а не на увечья, — напомнила Эд.