— Я помогу тебе.
Мне приходится тряхнуть головой, прогоняя с глаз видение возможной атаки. Четверка выпрямляется и оглядывается на Трис в поисках одобрения.
— Что? — переспрашиваю я.
— Я помогу. Эмеральд нужно вытянуть.
Он протягивает ко мне руку и сжимает локоть.
— Вставай, — командует Четверка. Я бросаю короткий взгляд на его ухватившие плотную черную ткань пальцы. Лучшего момента для нападения у меня может не оказаться. Дернуть локтем, заставляя Тобиаса по инерции податься вперед, с размаху ударить его головой, воспользоваться его замешательством и секундным помутнением, вскочить, накинуть на его шею собственные скованные наручниками руки, выпрямиться в полный рост, подтянуть вверх, заслоняя себя, Четверку.
— Эрик взят в плен, — громко сообщает он столпившимся у входа. — Его будут допрашивать и, если потребуется, пытать. Он руководил всеми карательными операциями и является ценным источником информации.
Прислушиваясь к твердому звучанию его голоса, я медленно встаю. Тобиас стоит вполоборота, то ли неосторожно, то ли нарочно подставляя мне спину. Пистолет торчит за поясом сразу перед моими руками. Курок взведен. Выхватить и выстрелить — нет ничего проще.
— Уведите его отряд. Их нужно закрыть до окончания действия сыворотки, а потом допросить на суде Искренних. Выполнять!
В поднявшемся шуме топота ног и отдаваемых моему отряду приказаний повернуться к стене и свести вместе руки, Четверка оборачивается ко мне, одним быстрым шагом перемещаясь мне за спину и лишая меня так и не использованной возможности. Толкая перед собой к выходу, он наклоняется к уху.
— Как она за тобой следит?
— В предплечье левой руки маячок, передатчик моего движения, — я поворачиваю локоть так, чтобы Четверка увидел бугорок вживленного под кожу чипа. Он хмурится и кивает. В его кулаке оказывается перочинный нож, из него с яркой вспышкой отражаемого света выскакивает лезвие. На ходу Тобиас делает надрез и, с силой надавив, выталкивает в небольшом кровавом сгустке крохотную металлическую сферу.
— Что ещё мне следует знать? — толкая к лестнице и воровато косясь по сторонам, шепчет Четверка.
— У нас пару часов, не более, прежде чем Джанин обо всем узнает.
— Придется действовать быстро, — подводит очевидный итог Тобиас. — Есть идеи?
— Возможно, — отвечаю я, поверх его головы оглядываясь на следующую за нами по пятам Трис.
========== Глава 20. ==========
Она стояла передо мной, наклонившись, прогнув спину и оглядываясь поверх обнаженного плеча. Её взгляд был требовательный и жадный, оставляющий на мне ощутимые горячие следы. Голое тело Рыжей сносило напрочь последние остатки рассудка. Её стройные подтянутые ноги, рельефность напряженных мышц икры и задней стороны бедра, упругость ягодиц и манящая влажность плоти под нежными половыми губами — предстающая моему взгляду картина сбивала дыхание и учащала сердцебиение. Моё тело реагировало на неё естественно и незамедлительно. Член требовательно налился кровью, упираясь в ограничивающую его ткань с ощутимым болезненным дискомфортом. В этом не было ничего нового. Многие сочные женские тела пробуждали во мне такое возбуждение, и утолить этот голод было нетрудно. Но не с Рыжей.
Я трахнул её из праздного любопытства, для избавления от непроизвольно возникающих фантазий, из спортивного интереса сорвать с неё пломбу девственности. Есть что-то опьяняющее в овладении девчонкой, к которой прежде никто не прикасался, которая была чиста, наивна и открыта ко всему, что мне хотелось с ней делать. И это возымело ожидаемый, но очень непродолжительный эффект. Сразу после секса с ней, податливой и неопытной, но такой пылкой в конвульсиях своего первого оргазма, у меня заметно прочистилась голова. Как и всех прочих, я вышвырнул Эд из квартиры немедленно, без сожаления, с нетерпением остаться наедине с собой. Она исчезла из моей спальни и мыслей. А через несколько дней безапелляционно заполонила собой весь мой разум.
Попытки отвлечься на работу или других, избегать её, выжечь из её глаз этот привлекающий меня блеск причинением ей физической боли закончились провалом. Я провел всё это время в потугах не думать о ней перед сном, не искать её взглядом в толпе, не прокручивать в памяти видение закушенной губы в попытке сдержать громкий стон, не винить себя за причиненный ей вред, но не одержал победу. Моё тело возбуждалось от одного воспоминания о медном переливе её разбросанных по кровати волос. Мои мысли были заполнены Рыжей: где она и с кем, подпускает ли кого-то к себе так же близко, о чем — и о ком — задумывается.
И вот, спустя почти месяц я капитулировал. Дело было не только в отданном мне теле, дело было ещё и в гордо вскинутом подбородке, в прямом, бросающем вызов, взгляде зеленых глаз, в решительно сжатых губах, в настойчивости и неотступности, в силе воли, в сладком запахе волос, в её месте в таблице инициируемых, в её рвении и амбициях. Это была не хорошо знакомая мне естественная потребность, это была нужда в сексе именно с ней, пусть и неопытной, не способной предложить что-то, кроме полного подчинения. Это было удовольствие не только от физического контакта, простого взаимодействия разгоряченных тел, но и от осознания того, что именно я заставляю её так прогибать спину и комкать между пальцами постель, что именно она так жадно прикипает губами к моей шее.
Под пылающим взглядом Рыжей я расстегнул штаны и подошел к ней сзади, и она отвернулась, едва заметно подаваясь бедрами навстречу. На бледной тонкой спине причудливыми узорами лежали потемневшие от влаги волосы. Я собрал их в кулак, намотал вокруг пальцев и сжал, заставляя Эд выгнуться ещё сильнее и запрокинуть голову. С зажатой в кулаке копны упали несколько холодных капель. Рыжая пугливо вздрогнула и судорожно вдохнула. Нежная кожа её ягодиц, казавшаяся белоснежной и тонкой на фоне черной плотной ткани моих штанов, покрылась мурашками.
Я высвободил рвущийся наружу член и быстрым толчком вошел в Эд. Она приняла меня горячей теснотой. Хватка была крепкой и влажной, и мне пришлось на мгновенье остановиться, борясь с легкой судорогой, верным признаком скорой разрядки. Я впился пальцами в её бедро, упругое и шелковистое на ощупь, закрывая глаза и пытаясь усмирить тело. Само лишь осознание происходящего доводило меня до предела. Я наклонился к Рыжей и, прижавшись губами к её плечу, устремил взгляд на смятые под её руками на столе карандашные наброски. Только так, концентрируясь на этих причудливых геометрических фигурах, я смог начать движение, постепенно ускоряя фрикции. Эд задышала быстро и обрывисто, поначалу неподвижно впуская в себя, а затем начала ритмично подмахивать бедрами. Её судорожные вдохи и выдохи начали прерываться короткими приглушенными вздохами и стонами.
Разжав кулак и выпустив запутавшиеся вокруг него мокрые волосы, я просунул руку вниз и опустил пальцы на её гладкий лобок. Рыжая вздрогнула и тихонько вскрикнула от этого прикосновения, не прерывая движения мне на встречу. Её кожа вибрировала под моей рукой. Я провел пальцами вниз, к пылающим от жара, влажным от возбужденных выделений половым губам, к податливому бугорку клитора, провоцируя в её теле мелкую дрожь. Я переминал его, массажировал, обводил пальцем, отпускал и накрывал ладонью, разгоняя в Эд пылкость, учащая её стоны, увеличивая их громкость и продолжительность. Я вталкивался в неё все быстрее, с силой ударяясь бедрами, крепче — до проявления четкого красного отпечатка — сжимая её ягодицу, точнее и напористее стимулируя клитор, приближая уже знакомую мне её реакцию, и тем самым теряя последнюю связь с реальностью.
В паху образовалась горячая пульсация. Сладкий голос Рыжей, её вздрагивания и хриплые вдохи, трепетание её влажного влагалища сгущали внизу моего живота горячее кипение, приближая долгожданный освобождающий спазм. Я был не в силах — и не имел такого желания — остановить его или вовремя отстраниться, а потому прикусил холодную от влаги волос кожу на лопатке Эд и с приглушенным рычанием кончил в неё, чувствуя, как расслабляется вокруг члена её плоть, и как освобожденное пространство начинает заполнять горячая скользкая сперма.