Тамара словно в один миг окунулась в жизнь матери. Почувствовала, какого это, пахать на двух нелюбимых работах, чтобы обеспечить дочь. Каково это, видеть, как она растёт скандальным ребёнком, учиться не хочет, ничем не интересуется, зато очень много требует, не стесняясь поносить мать, обвинять её во всех грехах. Тамара ощутила в полной мере эту безнадёжность, когда к ней пришло понимание, что всё, это конец. Дочь вырастет бестолковым существом, которое будут и дальше отравлять жизнь, воровать деньги и чуть ли не каждый день заявлять, какая мать сука.
Это откровение пронзило Тамару с ног до головы.
– Ну как? – поинтересовался Люстий, – Скажите честно. Вы ведь способны на капельку честности? Будь у вас дочь, вы бы в такой ситуации как себя вели?
– Я бы придуши эту паскуду, – ответила Тамара раньше, чем поняла, что именно собирается сказать.
– Надо же, – фыркнул Люстий, – Получается, ваша мама в сравнение с вами ещё образец спокойствия.
Тамаре было тошно это признать, но так и было. Она всю жизнь считала мать тварью, испортившей ей жизнь, но по всему выходило, единственный, кто портил всем жизнь – сама Тамара.
– Тему семьи мы закончили, – вмешался Сап, – Вернёмся к работе и учёбе, это связанные темы. Вам есть, что сказать?
– Мне никогда не нравилось учиться. – призналась Тамара, всё ещё находясь в шоке от откровений.
– Расскажите, почему? – поинтересовался Люстий.
– Я не знаю…
– Знаете, просто не хотите себе в этом признаться. Дам подсказку – кристально чистая рефлексия и искренность – это то, что может вам помочь.
– Меня никогда не любили учителя… – Тамара почувствовала, что опять скатывается в обвинения, – Меня всегда ругали за плохие оценки, а за хорошие не хвалили, – любое слово, выходящее из неё, сводилось к обвинениям.
Тамара замолчала и молчала долго. Два существа напротив терпеливо ждали, пока она соберётся с мыслями. Тамара же впервые в жизни пыталась сказать что-то, не обвиняя. Не получалось. Словно в ней не было такой функции – говорить, не обвиняя. Привычка всех винить настолько въелась, что мозг отказывался думать в ином ключе.
– Я всегда плохо училась, потому что ждала быстрых результатов, а их никогда не было, поэтому я теряла интерес, делая вид, что мне это не нужно, – наконец выдала она.
– Поздравляю. – захлопал Люстий, – Вы впервые начинаете что-то осознавать настоящее про себя. А не кажется ли вам, что не жди вы быстрых результатов, то учиться было бы проще?
– Возможно… Наверное…. – Тамара не знала, что думать. Она никогда не думала об этом ТАК.
– Но может ещё что-то бы могло вам помочь?
– Не знаю… – застонала женщина, – Я постоянно ждала похвалы и когда не получала её, расстраивалась.
– Смотрите.
Люстий щёлкнул пальцами и появились новые образы. Отец играет с дочерью. Она делает первые шаги, и он её хвалит. Тамара увидела этого мужчину… Счастливым. Да, счастливым и любящим. Очень странно. Она привыкла видеть его депрессивным, замкнутым и выпившим. Отец подбадривал дочь, учил её ходить, кататься на велосипеде, постоянно хвалил и говорил, какая она хорошая. Тамара помнила этот велосипед. В голове всплыли десятки воспоминаний, связанных с ним.
А вот Тамара написала сочинение на пятёрку. Учительница её похвалила, а потом и мама… Мама её хвалит.
Но образ сменился. Приятные картины увеличились и показали, что Тамара безразлична к простым похвалам. Она всегда хотела большего. Чтобы отец постоянно проводил с ней время и покупал как можно больше подарков. Чтобы мать постоянно ей потакала и плевать, что Тамара хотела вредных вещей. От учителей она ждала восхищения, больше внимания, но те не давали этого и поэтому Тамара бунтовала. То уроки прогуливает, то шумит в классе, то нагрубит учителю, то специально с ошибками домашнее задание сдаст. Тамара делала очень много, чтобы заставить людей её заметить и восхищаться, но выходило не очень.
Тамара с ужасом увидела, как упивается первыми слезами мамы. Она заявила ей в тринадцать лет, что та ужасная мать. Обвинила её в том, что она изжила отца. Мать ушла к себе в комнату и рыдала до утра, а Тамара почувствовала свою власть. Она почувствовала себя сильной и могучей, способной довести взрослого человека до слёз….
Тамара не выдержала. Её стошнило, прямо перед столом двух существ, которые внимательно за ней наблюдали.
– Так бывает, – мягко сказал Люстий, – Иногда, когда люди видят себя настоящих, их тошнит. Разве это не чудесно?