- Не успеешь, - раздался голос рядом с ним. Мальчик вскрикнул и тут же сильные руки вырвали у него оружие, лампа погасла и, оказавшись в непроглядной тьме, он завопил от ужаса. Вернее хотел это сделать, но рот закрыла мозолистая ладонь и крик захлебнулся.
- Дурачок, ты мне потом еще спасибо скажешь.
Мальчик обмочил штаны от страха и потерял сознание.
- Ну вот, дорогая, - произнес Раррел, перешагнув порог своей пещеры, - мой упырь.
Он сделал шаг в сторону, позволяя жене увидеть того, кто скрывался за его спиной.
Та отбросила свое рукоделие в сторону и шагнула к мужу.
- А ну посмотрим, что у нас здесь.
Упырь был маленького роста. Еле доставал макушкой до ее объемистой груди. У него была грязно-серая кожа. Создавалась впечатление, что она припорошена пылью. Однако никаких гнойничков или язв, как у других упырей не было видно. Непропорционально длинные руки, опускались ниже колен и длинные кривые когти едва не касались пола. При этом упырь стоял ровно, а не горбился, как остальные его соплеменники.
- От него не воняет, - удивленно произнесла вампиресса, внимательно осматривая упыря с ног до головы.
- А то, - с гордостью улыбнулся Раррел.
Жена тем временем взяла упыря за подбородок и, задрав его лицо вверх, заглянула ему в глаза. И тут же отшатнулась. Их взгляд был осмысленным.
- Что с тобой? – засуетился тут же Раррел.
- Ты видел его глаза? - отступая назад, отозвалась супруга.
- А что с ними не так, - он подскочил к упырю и посмотрел ему в глаза, - что с глазами то?
- У него взгляд как у разумного существа.
Раррел нахмурился. Какой там разум. Тупые, как будто затянутые некой дымкой или поволокой глаза. Как и у всех упырей.
- Тебе показалось, дорогая. Он такой же, как все. Мозги у него, конечно же соображают, но на уровне животного или маленького ребенка, не больше. Зато посмотри, какой он послушный. Дружок, лежать.
Упырь тут же бухнулся на пол. Чуть голову себе при этом не разбив.
- На спину, - перевернулся, - теперь беги, - заработал руками и ногами, как будто бежал по воздуху.
Раррел засмеялся.
- Ну как? – оглянулся он на супругу.
Но та хмуро смотрела на упыря.
- Ты что? Сама просила, что бы я его привел, а теперь сидишь как, будто солнце увидела.
- Не нравится мне он. Что-то с ним не так.
- Да иди ты, - Раррел в сердцах сплюнул на пол, - ничем тебе не угодишь. Идем, - повернулся он к упырю, - покажу тебе твое место.
Дни и ночи тянулись однообразной вереницей. Тяжелая грязная работа, приказы хозяина, мрачные взгляды хозяйки, пинки, плевки, однообразная безвкусная еда. Он не помнил кто он, откуда взялся. Он знал только, что должен слушаться своего хозяина, служить ему, выполнять все его желания. И только его собственное имя что-то трогало в душе. Задевало какую-то струнку, которая уходила в его прошлое. Прошлое, которого он не помнил. Он смутно осознавал, что не всегда жил такой жизнью как сейчас. Но это осознание было скорее похоже на сон. Который ты вроде бы и видел, но что в нем было, вспомнить ни как не можешь.
Этой ночью они охотились. Луна хозяйничала на небе, и было необычайно светло. Хозяин бегал на всех четырех, и Дружок едва поспевал за ним. Но вот добыча загнана и поймана. Упырь взвалил тушу себе на плечи, и они направились домой. До гор уже было рукой подать, когда откуда спереди раздался не понятный шум. Хозяин тут же замер. Его ноздри затрепетали, уши вздрогнули и слегка удлинились.
- Будь тут, - прошептал он Дружку, - садись рядом с тушей и не двигайся.
Упырь тут же выполнил распоряжение, а хозяин двинулся в сторону, откуда доносился шум. Вскоре он растворился в темноте, и Дружок остался один. Прошло довольно много времени, а хозяина все не было. Шум впереди стал громче. Слышно было, как кто-то кричал, что-то звенело. Но упыря это совсем не волновало, у него был приказ сидеть и не шевелится, остальное его не касалось.
И тут на гребне ближайшего холма появилась одинокая фигура. Дружок тут же узнал в ней хозяина. Только двигался он как-то странно, как будто ему что-то мешало. Упырь встрепенулся, но встать не посмел. Почти сразу же появилось еще несколько силуэтов. Они преследовали хозяина.
- Дружоооок! – донесся до него приглушенный расстоянием зов.
Упырь как ужаленный подскочил на ноги.
- Дружоооооок!
Он оглянулся на истекающую кровью тушу. Оставить ее или взять с собой. Хозяин старался, ловил. Он взвалил ее на плечи и бросился на зов.
Преследователи нагоняли хозяина. Он не мог от них оторваться. Вот один из них замахнулся и ударил. Хозяин споткнулся, перекувыркнулся через голову, попытался было встать, но подскочил еще один и тоже ударил его. А затем все смешалось. И разобрать кто где, Дружок уже не мог. Волна ярости ударила в голову, он отбросил тушу в сторону и с рычанием полным злобы, рванулся вперед.
Раррелу надели на шею серебряный ошейник, и он не мог пошевелиться. При малейшем движении острые как бритва края, загнутые при этом слегка вовнутрь, с адской болью впивались в плоть. Эта боль затуманивала разум, лишала сил.
Поймавшие его люди переговаривались между собой и то и дело посмеивались. Это были профессиональные охотники на вампиров. «И надо же было так глупо попасться. Теперь все, конец, продадут на чучело, или на опыты. Маги любят расчленять ему подобных».
И тут он заметил нечто, что заставило кровь сильнее бежать по венам. Нечто, что даровало ему надежду.
Он двигался бесшумно, как настоящий вампир. Длинные когти свистнули, разрезая ночной воздух, и голова одного из охотников, покатилась по земле. Взвизгнула тетива арбалета и болт ударил упыря в бок, но тот казалось, не заметил этого, он проскользнул под ногами коня, убитого им человека и прыгнул на второго. Тот попытался отмахнуться мечом, но не успел. Его кисть, все еще сжимающая оружие отлетела в сторону, а сам он оказался под тушей Дружка, который с превеликим удовольствием сомкнул свои клыки на его горле. Еще один болт впился ему в ляжку. Упырь взвыл. Но было не понятно чего больше в этом звуке – боли или злости. Он развернулся. Окинул взглядом двух оставшихся в живых людей. Один из них судорожно перезаряжал арбалет, второй же оголил меч и, толкнув своего скакуна пятками в бока, направил его на Дружка. Тот поднялся в полный рост и, задрав голову, как будто собираясь с силами, заревел так, что конь попятился назад, взвился на дыбы и, сбросив своего седока, вместе с тремя другими скакунами, бросился прочь. Всадник упал так не удачно, что при падении свернул себе шею.