Правильность определения дворца подтверждается его названием Эгипар, вытисненным на кирпичах мостовой. Именно так называется в надписи Набонида дом, построенный им для своей дочери. Однако дворец был сравнительно новым зданием, а в надписи на цилиндре речь идет о древнем вооружении, которое царю пришлось ремонтировать. Здесь какое-то противоречие. Впрочем, нам удалось его разрешить, когда выяснилось, что в Уре во времена Набонида существовали два Эгипара. Второй из них царь принял за древнее сооружение. Это было не совсем так, но какая-то традиция за ним все же стояла. Большой храм и жреческая резиденция, — Гигпарку третьей династии Ура, — восстановленные касситскими царями и правителями Ларсы, давно уже исчезли. Когда Синбалатсуикби уже в дни ассирийского владычества реставрировал древние святилища Ура, он отвел жрецам все здания периода Ларсы и касситской эпохи с расширенным святилищем Дублалмаха, а также жилые кварталы в южном конце двора Дублалмаха. Это и был Эгипар, и Набонид, как свидетельствуют печати на кирпичах, его благоговейно восстановил.
Однако кварталы, вполне подходившие, по мнению ассирийского владыки, местным жрецам, не могли устроить царскую дочь. Здесь могли жить младшие жрицы, а верховной жрице подобало обитать во дворце. Но поскольку для дворца в самом священном квартале не было места, его построили за его стенами и распространили на новое здание традиционное древнее название: Эгипар.
Святилище Дублалмаха сохранилось точно таким, каким оно было в ассирийский период, только помещения вокруг его двора были все перестроены и расширены. Часть из них явно представляла собой жилые комнаты, остальные, по-видимому, служили для ведения различных храмовых дел. Здесь мы нашли множество глиняных табличек, расписок и поручительств на выдачу всякого добра, хранившегося в храмовых кладовых, реестров, отчетов, списков, выплатных ведомостей и тому подобное. Еще одна находка по-новому осветила характер царской дочери. В одной из выходивших во двор комнат, — мы сочли ее одним из деловых помещений, — кстати разрушенной настолько, что ее стены из кирпича-сырца едва возвышались над уровнем мостовой, мы нашли глиняные таблички так называемого «школьного типа». Это плоские глиняные диски, на которых учились письму. На одной стороне учитель писал «образец», какое-нибудь легкое изречение, чаще всего из хорошо известных текстов, и передавал табличку ученику. Изучив ее, ученик на другой стороне старался воспроизвести то, что он прочел. Иногда его надпись получалась очень корявой, и в некоторых случаях ученик на той же табличке предпринимал вторую попытку. Мы нашли довольно много таких табличек и также прочих «школьных» текстов — слоговые таблицы с колонками слов, начинающихся с одного и того же слога, весьма похожие на старомодные английские грамматики, и даже часть словаря с надписью: «собственность класса мальчиков». Все говорит о том, что жрицы в своих жилищах устроили школу. Содержимое соседней комнаты носило еще более современный характер. Ее мощеный пол лежал почти у самой поверхности, сильно оголенный непогодой. Всего лишь какая-нибудь четверть метра обломков и мусора прикрывала кирпичную кладку. Мы даже не надеялись найти здесь что-либо. И совершенно неожиданно рабочие обнаружили большой черный камень с округленной верхушкой. Сверху на нем было высечено рельефное изображение, а на боках — надписи. Камень оказался межевым столбом касситского периода, поставленным около 1400 г. до н. э., о котором уже говорилось выше. Неожиданно трогательно выглядел обломок диоритовой статуи, кусок человеческой руки с надписью. Этот обломок был заботливо очищен и приведен в порядок, чтобы надпись не пострадала. На статуе стояло имя царя Шульги, правившего Уром около 2100 г. до н. э. Тут же мы нашли глиняный конус закладки правителя Ларсы примерно 1700 г. до н. э., несколько глиняных табличек того же периода и большое посвятительное навершие булавы без надписи, которая, возможно, была на пять столетий древнее.
Что все это означало? Здесь на уцелевшем вымощенном кирпичом полу VI в. до н. э. лежало с полдюжины предметов, причем самый поздний из них был на семьсот лет старше вымостки, а самый древний — на тысячу шестьсот, если не больше? Совершенно очевидно, что попали они сюда не случайно, а тщательное сохранение надписи на статуе наводило на весьма любопытные мысли. Вскоре мы нашли ключ к этой загадке. Чуть поодаль лежал небольшой предмет, похожий на глиняный барабан. На нем были четыре колонки надписей: три на древнем шумерийском языке, а четвертая — на позднейшем семитском наречии. Содержание по крайней мере одной из шумерийских надписей нам было знакомо: мы уже находили ее на кирпичах царя Амарсуены, правившего Уром в 2050 г. до н. э. Две другие шумерийские надписи имели аналогичное содержание. Четвертая, позднесемитская, гласила: «Это копии с кирпичей, найденных в развалинах Ура, работы Амарсуены, царя Ура, которые правитель Ура нашел, определяя план (храма), а я увидел и переписал на удивление очевидцам».