Я еще раз спустился в шахту, осмотрел ее и, пока делал записи, пришел к совершенно определенному выводу. Однако мне хотелось узнать, что скажут об этом другие. Вызвав двух участников экспедиции, я изложил им суть дела и спросил, что из этого следует. Оба стали в тупик. Подошла моя жена, и я обратился к ней с тем же вопросом.
— Ну, конечно, здесь был потоп! — ответила она не задумываясь. И это был правильный ответ.
Однако вряд ли уместно говорить о всемирном потопе, ссылаясь на единственную шахту площадью в какой-то квадратный метр. Поэтому в следующий сезон я отметил на обнаженном нижнем слое царского кладбища прямоугольник площадью двадцать три метра на восемнадцать и приступил к раскопкам этого огромного котлована. В конечном счете он достиг глубины девятнадцати метров.
Довольно глубокие могилы располагались гораздо выше того слоя, от которого мы начали рыть котлован. Под гробницами оказался пласт мусора, скопившегося на краю древнего города. Нам пришлось убрать этот мусор и полностью откопать гробницы. Таким образом, котлован уходил вниз от более древнего слоя, чем тот, в котором находились захоронения. Их разделял довольно значительный пласт отбросов, скопившихся здесь за какой-то период времени. Судя по их количеству, этот период был весьма значительным.
Едва начался новый этап раскопок, как мы натолкнулись на развалины домов. Стены были сложены из плоско-выпуклого кирпича-сырца, т. е. из обычных прямоугольных кирпичей, но с округленно-выпуклой верхней частью. Подобные же кирпичи мы уже встречали на развалинах храма первой династии в Эль-Обейде и на царском кладбище. Глиняная посуда, обнаруженная в комнатах домов, была того же типа, что и в расположенных выше захоронениях. Под этими развалинами лежал второй слой построек, а под ним — третий. Углубившись всего на семь метров, мы прошли таким образом по крайней мере восемь пластов с руинами домов, причем все они были воздвигнуты над остатками построек предшествующей эпохи. В трех нижних пластах вместо плоско-выпуклых кирпичей пошли обычные кирпичи с плоским верхом, да и глиняная посуда была здесь иного типа, чем на царском кладбище. Затем развалины зданий сразу исчезли, и мы продолжали раскопки, углубляясь в плотный слой глиняных черепков. Он оказался толщиной около шести метров. В нем на разных уровнях попадались печи для обжига глиняной посуды; здесь явно располагалась когда-то гончарная мастерская. Масса глиняных черепков была остатками поврежденных при обжиге изделий, треснувших или деформированных. Поскольку такой брак уже нельзя было сбыть, гончары просто разбивали его, и черепки накапливались вокруг печи до тех пор, пока не загромождали все. Тогда над старой погребенной под черепками печью складывали новую. Судя по шестиметровому пласту черепков, мастерская работала здесь очень долго. Изучая остатки ее бракованной продукции, можно проследить развитие гончарного искусства за весь этот период.
Черепки верхней части пласта в общем соответствуют посуде, найденной в нижних слоях строений, однако среди них попадаются и осколки с черно-красным орнаментом по темно-желтому фону. Они весьма сходны с образцами глиняной посуды, недавно найденными в двухстах сорока километрах севернее Ура в поселении Джемдет Наср вместе с весьма примитивными глиняными табличками. Однако Джемдет Наср и Эль-Обейд до сих пор остаются изолированными открытиями, и об их отношении к истории Шумера можно только строить предположения.
По мере углубления в пласт, образовавшийся около печи для обжига, характер черепков менялся. Расписная многоцветная посуда уступила место одноцветной. На отдельных крупных осколках хорошо сохранился либо густо-красный цвет, полученный с помощью раствора красного железняка, либо серый или черный, появившийся в результате «дымного обжига», когда дым специально удерживается в печи для того, чтобы глина прокоптилась. Именно такого рода прокопченную посуду немецкие археологи обнаружили в Варке (древнем Эрехе), в самых нижних из достигнутых ими слоев.
Еще глубже, в «урукском» пласте, мы нашли замечательную вещь — тяжелый диск из обожженной глины диаметром около метра с отверстием в центре для оси и маленьким отверстием у края для ручки. Это был гончарный круг. На подобных кругах мастера Урука изготовляли посуду. Мы обнаружили древнейший образец этого приспособления, с изобретением которого человек сделал первый шаг от чисто ручного труда к машинному.