– Про нас? Да ты просто посмотри на нас, дружище.
– Вот я, например, собираюсь написать роман, – сказал Уэсли, хотя даже эти слова угнетали его. С тех пор, как от него ушла Эллен, всё угнетало его. Когда он не был в депрессии, то чувствовал раздражение.
– Да, и Президент Обама даст тебе звание поэтического лауреата! – воскликнул Дон. Затем он указал на захламленный стол Уэсли. Кайндл лежал как раз на книге «Американские мечты», учебнике Уэсли, который он использовал в курсе литературы.
– Полезная вещь?
– Просто замечательная, – ответил Уэсли.
– И он сможет заменить тебе книгу?
– Никогда, – ответил Уэсли. Но он уже начинал в этом сомневаться.
– Я думал, их выпускают только белого цвета, – сказал Дон.
Уэсли посмотрел на Дона также высокомерно, как на него самого смотрели при первой встрече в английском отделении с Кайндлом в руках.
– Ничего не бывает только белым, – сказал он, – это же Америка.
Дон обдумал это и затем сказал:
– Я слышал, ты и Эллен разбежались.
Уэсли вздохнул.
Еще четыре недели назад Эллен была его вторым другом и даже более достойным. Она, конечно, не работала в английском отделении, одна только мысль оказаться в постели с кем-то из английского отделения, пусть даже это была бы самая (по правде, лишь чуть) симпатичная Сюзанна Монтанари, приводила его в содрогание. А Эллен была ростом пять футов два дюйма, с голубыми глазами, стройная, с копной коротких вьющихся черных волос, что делало её отдаленно похожей на эльфа. У неё была потрясающая фигура и целовалась она с энергией дервиша (Уэсли никогда не целовался с дервишем, но мог себе это представить). И её энергия не ослабевала, когда они находились в постели.
Однажды, задыхаясь, он опрокинулся на спину и сказал:
– Я никогда не буду равным тебе, как любовник.
– Если ты будешь презирать себя так, как сейчас, то ты и не будешь моим любовником надолго. Ты просто супер, Уэс.
Но он предполагал, что это не так. Он предполагал, что и в этом отношении он тоже полная посредственность.
Однако вовсе не из-за его посредственной сексуальной формы завершилась их связь. И не в том причина, что Эллен была строгая вегетарианка у которой в холодильнике лежали только бутерброды из тофу. И не потому, что она иногда, лежа в постели после любовных игр, говорила о баскетбольной тактике и неспособности Шоны Дисон научиться чему-то такому, что Эллен называла «старой садовой калиткой». На самом деле эти монологи иногда даже погружали Уэсли в глубочайшие, сладостные и освежающие сны. Он думал, что это происходит из-за монотонности её голоса, который так отличался от пронзительных криков ободрения (часто непристойных), которые она издавала во время занятий любовью -подобно тому, как она кричала во время баскетбольной игры, носясь у боковой линии, как заяц (или белка, взбирающаяся на дерево), командуя своим девочкам «Отдай мяч!», «Бросай в кольцо!» или «Веди игру». Иногда в постели она начинала кричать «Сильнее, сильнее, сильнее!» точно так же, как в оставшиеся минуты игры, когда она способна была только на вопль «Бросок, бросок, бросок!».
В каком-то смысле они отлично подходили друг другу, по крайней мере, на короткий период. Она была раскаленным железом, прямо из горна, а он – в своей квартире, набитой книгами – той водой, в которой она охлаждала себя.
Проблемой были книги. Книги и тот факт, что он назвал её безграмотной сукой. Раньше он никогда не называл женщин так, но она вызвала в нем такую злость, о какой он в себе и не подозревал. Он мог быть посредственным преподавателем, как намекал Дон, и его роман мог так и остаться внутри него, подобно тем зубам мудрости, которые никогда не вырастут и тем самым избегнут гниения, инфекции и дорогого, да и болезненного лечения, но все-таки он любил читать. Книги – вот его ахиллесова пята.
В тот раз она пришла раздраженная, что было не в первой, но тут она была основательно разозлена – а он не разглядел этого состояния, потому что никогда раньше не видел её такой. Кроме того, в тот момент он перечитывал «Избавление» Джеймса Дикки, упиваясь вновь тем, как хорошо Дикки укрощает свою поэтичность ради хорошего повествования, и он как раз читал завершающий эпизод про несчастных байдарочников, которые стараются скрыть то, что сделали они и что сделали с ними. Он ведь понятия не имел, что только что Эллен была вынуждена выгнать Шону Дисон из команды, и что они дрались в зале, визжа, на глазах у всей своей команды плюс на глазах мужской баскетбольной команды, которая ожидала очереди потренировать свои посредственные навыки, и что Шона Дисон, выйдя на улицу, бросила камень в ветровое стекло "Вольво" Эллен, и что за это она, безусловно, будет отчислена. Он понятия не имел, что Эллен сейчас винит себя, горько винит себя, бормоча «я думала, что она уже взрослая».