- Чу-удное местечко, - сказала Вера Федоровна. - Лет восемь назад там чуть не утонул "Тайфун". И я вместе с ним.
- Да, штормы... - Ур потер лоб. - Поставить там установку энергетического импульса будет трудно. И, пожалуй, не легче - подвести к мысу Горн линию передачи высокого напряжения.
- Это какая же потребуется мощность?
- Пока могу сказать только, что очень большая. Но затрата будет единовременной - только для импульса. Дальше сработает сам генератор: сместится магнитная ось, изменится структура геомагнитного поля. Это, вероятно, будет сопровождаться сильной магнитной бурей.
- А потом?
Ур с рассеянным видом пожал плечами.
- Что ж, потом - энергия, доступная всюду, где есть соответствующие приемники и преобразователи... Что ж еще?..
- Ты, Ур, совершенно не умеешь подать себя, - решительно вмешалась Нонна. - Речь идет об энергетике совершенно нового типа, Вера Федоровна. Мы как-то забываем в вечной житейской текучке, что живем не просто на земле, а на Земле с большой буквы - на планете, летящей в космическом пространстве. Мы сжигаем миллионы тонн природного горючего, мы расщепляем в реакторах ядра урана, чтобы получить энергию, нужную для жизни. Но энергия - вокруг нас! Околоземное пространство пронизано потоками заряженных частиц. Их использование считается невозможным. И вот появился проект, он необычен и еще не рассчитан до конца, но меня, например, необычайно привлекает сама идея - овладеть галактическим излучением, преобразовать его в электричество... Не все понятно? Да, не все. Но разве мы знаем все о внутриядерных силах, сцепляющих протоны и нейтроны в атомном ядре? Нет! Тем не менее мы научились расщеплять ядро и извлекать из него энергию... Так же и здесь... Вы только представьте себе: миллионы тепловых электростанций перестают сжигать уголь и нефтепродукты, миллионы автомобилей перестают выбрасывать в атмосферу углекислый газ...
- Хорошо сказала! - воскликнул Ур. - Автомобили, лакированный ужас двадцатого века... Передвигаться посредством непрерывных взрывов судорожная техника!
- Нечего охаивать автомобиль, - сказала Вера Федоровна. - Он хорошо послужил и еще послужит. Ему бы экономичный электродвигатель...
- Так об этом мы и говорим! - Нонну сегодня было не узнать. Куда девалась ее обычная сдержанность! - Автомобиль получит аккумулятор и преобразователь, как и все прочие потребители энергии. Общедоступная дешевая энергия изменит облик всей техносферы. Она покончит с загрязнением рек, морей и воздуха. Она...
- ...облагодетельствует род человеческий, - с иронией вставил Грушин. - Вы мне вот что скажите, Нонна: где вы возьмете столько ниобия для ваших преобразователей? Ниобий - элемент редкий, да еще цены на него подскочат до небес, вот и получится, что ваша общедоступная и дешевая обойдется дороже, чем обыкновенная, ради которой жгут уголь и нефть и за которую взимают плату.
- Надо сделать искусственные материалы, которые заменят дорогой ниобий.
- "Надо сделать"! - Грушин повертел рукой, будто ввинчивая невидимую лампочку. - Очень уж просто все у вас.
Рустам придвинулся со своим стулом поближе к Грушину:
- Леонид Петрович, я знаете о чем сейчас подумал?
- Откуда мне знать? - проворчал тот, отодвигаясь и морщась от дыма Рустамовой сигареты.
- Я подумал - вот если бы к средневековому ученому пришел молодой такой головастый малый и сказал: "Дорогой, задуй свою свечку, пойдем на мельницу. Ты приделай к водяному колесу вал, обмотай его медной проволокой, а вокруг расставь магниты, и пусть вода крутит колесо. Ты получишь силу, которой можно осветить твой пыльный чердак или что там... келью... И эта сила будет сама приводить в действие машины".
- Ну и что? - с брезгливым выражением спросил Грушин.
- А то, что этот ученый, очень, между прочим, умный мужик, ответит головастому малому так: "Иди отсюда, дорогой, и не мешай работать. Придумают тоже! Чтоб ни водой, ни ветром, ни огнем, ни порохом..."
- А! - отмахнулся Грушин. - Ну вас, на самом-то деле...
- Еще Гумбольдт где-то сказал, - заметила Нонна, - что каждая наука обязательно проходит три стадии. О новом открытии сперва говорят: "Какая чепуха!" Потом: "О, в этом что-то есть". И наконец: "Кто же этого не знал?"
Вера Федоровна засмеялась:
- Здорово они вас уели, Леонид Петрович?
- Нисколько! - вскочил Грушин. - Инопланетная пленочка, спору нет, любопытна. Вот и надо бы начать с того, чтобы отдать ее на всестороннее исследование. А все остальное... - Он посмотрел на часы. - Вы остаетесь, Вера Федоровна?
- Сейчас поедем. - Вера Федоровна тоже встала. - Я бы должна как-то завершить дискуссию, но, признаться, не знаю как. Слушаешь вас, - кивнула она на Ура, - интересно. Грушин начнет - будто собственные мои сомнения выкладывает... Что вы на меня уставились, товарищ Ур? Спросить о чем-нибудь хотите?
- Я вот что хотел... - неуверенно сказал Ур, переступив с ноги на ногу. - Может, все-таки прекратить это? - Он обвел рукой ватманы, карты, таблицы. - Вдруг опять Пиреев рассердится и... новые начнутся неприятности... Было ведь уже летом...
- Пире-ев? - протянула Вера Федоровна. - Ну, вы, голубчик, и верно как ребенок... Нету Пиреева! То есть, конечно, есть, но, слава те господи, науку-матушку больше не тревожит. Что же вы, Нонна, не рассказали товарищу о знаменитом происшествии? В самый разгар великой борьбы - как раз в весьма ответственном кабинете - у Пиреева выступила на лбу этакая надпись, синими буквами, что, дескать, съел он барана, украденного в каком-то колхозе. Я это сама видела и до сих пор не могу понять, как не умерла на месте от смеха...
- И у Пиреева надпись была? - Ур изумленно посмотрел на Веру Федоровну.
И вдруг с его лица словно сдернули занавеску: вмиг ожило оно, в тусклых глазах вспыхнул былой блеск, сверкнули зубы - Ур захохотал во всю глотку.
- Стойте, - вымолвила Вера Федоровна, - мне говорили, будто вы к этому делу причастны. Ну-ка, признавайтесь!
- Ой, правда, Ур, это ты сделал? Расскажи, расскажи! - просила Нонна, радуясь, что Ур пробудился от спячки, от пугавшего ее оцепенения.
И Ур, немного успокоившись, рассказал, как Даи-заде, бывший заведующий животноводческой фермой, продавал на сторону колхозных баранов и портил жизнь отцу и отец пожаловался ему, Уру, на это. Вообще-то, будь другие времена, более ему понятные, отец не отказался бы участвовать, к примеру, в набеге на соседний колхоз, чтобы угнать стадо. Но воровать баранов в своем колхозе - такого отец стерпеть не мог. У него были свои понятия на этот счет. И вот он горько жаловался ему, Уру, и просил... нет, велел сделать что-нибудь, чтобы вывести вора Даи-заде на чистую воду. И тогда он, Ур, отрезал от пленки из своего блокнота тонкую полоску и нанес на нее код - тот самый текст. А отец со своим другом сделали так, как он им посоветовал: разрезали полоску на мелкие части и вместе с травой скормили баранам. Самым таким товарным, что ли, особям. А дальше - код, будучи съеден, переходит в баранью мышечную ткань. Он вроде голограммы, этот код: на сколько частей его ни разрежь, каждый клочок сохранит информацию. Ну вот. В живом бараньем мясе код никак себя не обнаруживает. Но если барана зажарят и съедят, безразлично, какой кусок, - тут нагрев и соляная кислота человечьего пищеварения проявляют код, как фотопленку в проявителе. А красители, которые имеются в коже человека, закрепляют надпись на лбу...