- А на Гранд-Коморе, в лесу, вы тоже были?
- Может, и был, - охотно согласился берет. - Ну, кончайте, господин хороший, я не нанятой разговоры разговаривать...
- Я вас не держу. Идите.
- Бутылочку позвольте назад. Кто вас знает, может, вы мастер бутылкой драться. Ох, и сильны же вы! - добавил он с уважением. - Джимми до сих пор кровью харкает, после того как вы его ногой в живот угостили. А Конрад... - Он обернулся к рослому малому, стоявшему у двери. - Что, Конрад, болит?
Малый потрогал повязку на лбу и невнятно выругался.
Судно резко накренилось и обрушилось в пропасть. Ур не удержался, его бросило прямо на человека в берете.
- Эй, вы что? - крикнул тот, отскочив; глаза у него побелели. Держаться надо...
А рослый малый наставил пистолет необычного вида и сказал на плохом французском:
- Опять хотел ампула в брюхо?
- Давайте бутылку, - мрачно сказал черный берет. - Сколько можно сосать?
- Сейчас допью. Со мной был юноша - где он?
- Парень жив и здоров, укачался только маленько.
- Вот ваша бутылка. Идите и скажите своему хозяину, что мне нужно с ним поговорить. Да побыстрее.
Оставшись один, Ур выловил свои ботинки, разъезжавшие по каюте, и обулся. Заглянул в шкафчик - там висели его пальто и шапка. Ладно. Надо собраться с мыслями.
Значит, так: Франсуа, судя по их словам, на борту траулера. Как бы с ним связаться? Это первая задача. Вторая - узнать, куда идет траулер. Ну, а дальше?..
"Они меня боятся, - подумал Ур, вспомнив, как отскочил от него человек в берете. - Ну, хорошо, они боятся - что же дальше?" Без блокнота он не сможет одолеть их, не сможет вызвать лодку... Если бы Нонна догадалась взять блокнот... На это нечего рассчитывать: она вывихнула ногу, она страдает от боли... и от того, что он, Ур, исчез неведомо куда...
Он ударил кулаком себя по лбу. Сам, сам во всем виноват. Не надо было снова влезать в их дела, не надо было оттягивать возвращение... Тут он вспомнил, что сегодня истекает срок и будет вызов... вызов, на который он не сможет ответить...
Ур вскочил с койки и тут же полетел кубарем по вздыбившейся палубе. На четвереньках он добрался до двери и забарабанил по ней.
- Откройте! - кричал он. - Выпустите меня! Чего вам от меня надо?..
Никто ему не ответил. Только протяжные обвалы воды доносились из-за двери. Ур растянулся на палубе, устланной жалким вытоптанным ковриком, и закрыл глаза.
Сколько времени он пролежал так, не сопротивляясь отчаянию и качке? Он не знал, не хотел знать. Но вдруг он услышал звук вставляемого в скважину ключа. Вмиг Ур поднялся на ноги. Лицо его было страшным. Он сделал шаг к двери...
Гуго Себастиан вошел в каюту. В глазах его мелькнул испуг, он выхватил из кармана пистолет, похожий на стетоскоп. Ур опомнился. Нет, так нельзя... грубой силой их не взять...
- Я так и думал, Себастиан, - сказал он, овладев собой. - Так я и думал, что это вы подстерегаете меня по всему океану. Какого черта вам от меня надо?
Себастиан переложил пистолет из правой руки в левую и быстро перекрестился. Он был в кожаной куртке на белом меху. Желтые глаза смотрели настороженно из-под кустиков бровей.
- Вы напугали меня, Уриэль, - сказал он. - Я не одарен от природы такой могучей силой, как вы, и поэтому вынужден принять эту меру самозащиты. Вы не должны думать, что я собираюсь причинить вам вред: это всего лишь снотворное средство в растворимой ампуле...
- Я с ним уже познакомился. Чего вам от меня надо? Куда вы меня везете?
- Понимаю ваше раздражение, Уриэль. И если вы сядете по ту сторону стола...
- Уберите пистолет. У меня сильное искушение свернуть вам шею, но я этого не сделаю. - Ур сел на койку. - Ну? Отвечайте.
Себастиан сунул пистолет в карман и сел на привинченный к палубе табурет по другую сторону стола.
- Я бы предпочел, чтобы вы разговаривали вежливее, - сказал он, - но понимаю, что у вас есть основания гневаться. Меня утешает только надежда на то, что вы поймете, что я действую в ваших же интересах.
- В моих интересах? Что это значит?
- Уриэль, мне известны ваши планы. Ну, может быть, не детально, но известны. Поверьте, я вам друг, и я хочу самым серьезным образом вас предостеречь: вы собираетесь внести в мир огромную смуту. Вы хотите дать человечеству даровую энергию, но это обернется бедой для великого множества людей, которые потеряют привычную работу. Они станут нищими и будут проклинать ваше имя.
- То есть как?
- А куда вы денете гигантскую армию нефтяников, шахтеров, теплотехников, рабочих электростанций?
- Рабочие электростанций останутся, им только придется немного переучиться. А горняки... ну что ж, вместо тяжелой работы на нефтяных промыслах и шахтах надо им предоставить другую...
- Вы удивительно наивны, друг мой, - усмехнулся Себастиан. - Но это естественно в вашем положении. Ваш предшественник тоже был идеалистом и поплатился за это...
- Вы опять о Христе? Не хочу слушать.
- Но я отвечаю на ваши вопросы. Уриэль.
- Меня зовут Урнангу.
- Как вам будет угодно. Разрешите продолжать. Если вы действительно озабочены, Урну... Урунгу... если вы на самом деле, а не на словах хотите сделать человека счастливым и обеспечить ему достойное существование, то у вас просто нет иного способа, чем тот, который я вам предлагаю. Вы возглавите очистительное движение, какого еще не видел мир. Не имеет значения имя, полученное вами при рождении. Весь мир знает, что вы пришли из космоса, и только этот факт имеет значение. Ваше пришествие. Пришествие, которого уже отчаялось дождаться человечество. Не в имени дело, но имя может быть только одно, потому что только эта традиция способна сплотить все человечество. Традиция имеет необычайно крепкие корни в человеческих сердцах. Я знаю, что даже многие атеисты не отрицают возможности вознесения Христа: разве полностью исключено, что его могли прихватить с собой инопланетные космонавты? И разве исключено то, что он мог бы возвратиться на Землю благодаря релятивистскому эффекту, спустя тысячелетия? Библейское сказание о Енохе, живым взятом на небо, вполне вяжется с этой версией...
- Хватит, Себастиан. Ни слова больше о Библии. Отвечайте без уверток: куда вы меня везете и что собираетесь делать?
- Хорошо, пусть будет в открытую... У меня все подготовлено, Ургунду. Сразу по прибытии в Кейптаун состоится пресс-конференция. Будут видные журналисты и другие влиятельные лица, сочувствующие движению неоадвентизма. От вас ничего не потребуется - только ваше присутствие. Я оглашу текст заявления, с которым вы можете сейчас ознакомиться...