Впереди шла компания — двое парней и три девушки. Один парень пел, перебирая гитарные струны, и девушки вторили ему:
Ур замедлил шаг, чтобы не перегнать компанию. Потом он продрался сквозь пахучие остро, по-ночному, кусты и стал спускаться узким переулочком к морю. Уныло опустив ковш, желтел у деревянного забора экскаватор — заснувший диковинный зверь, наработавшийся за день,
Пустой пляж был печален и неузнаваем. Призрачно белели обрывки бумаги, тут и там поблескивали плоские галечники, отражая — в меру скромных возможностей — лунный свет. Море с тихим шорохом играло с мелкими камешками.
Как был — в джинсах, белой рубашке и босоножках — Ур вошел в воду. Вода была теплая, но от одежды холодило. Он поплыл спокойным брассом навстречу луне и звездам.
Лунная дорожка серебрилась левее, а дальше виднелась освещенная полоска причала. Потом она осталась позади.
Черная вода и черное небо. И он — один меж ними…
Дальше, дальше!
Иногда он оборачивался, чтобы взглянуть на береговые огни. Они удалялись. Вот совсем исчезли — видны только портовые цветные мигалки да слабое зарево над растаявшим в ночи городом. Один, совсем один в черной воде, в открытом море, под крупными звездами.
Вдруг звездный рисунок перечеркнула тень. Узкая, веретенообразная, она нависла над Уром, потом медленно стала снижаться. Закачалась на воде.
В тускло отсвечивающем борту возник черный овал — это беззвучно отворилась дверь. Ур взялся за порог, подтянулся на руках и очутился в шлюзовой камере. Разделся, не торопясь отжал одежду и развесил для просушки. Закрыв внешнюю дверь, Ур включил свет. Потом, мягко шлепая мокрыми босыми ступнями, прошел к пульту и опустился в кресло.
Он долго лежал в кресле, расслабившись и закрыв глаза.
Не приспела пора возвращаться. Надо продолжать. Они воззвали к его терпению и мужеству. Что ж, он наберется и того и другого. Он будет продолжать исполнять свой долг.
Только надо все хорошенько обдумать.
Не вмешиваться! Ни во что не вмешиваться — это прежде всего. Он вел себя неразумно. В высшей степени неразумно и легкомысленно. Ладно, теперь он будет осторожней.
Вдруг он испугался: не выключена ли противолокационная защита? Лодку сразу засекут радары, пожалуют катера пограничников…
Нет, защита включена. Что это за необоснованные страхи?..
Ур сверился с картой, задал автопилоту программу. Вертикальный взлет вжал его в амортизатор кресла. Это продолжалось недолго — лодка перешла на горизонтальный полет.
Хотелось есть, хотелось пить. С обеда он ничего в рот не брал. С самого обеда в детском кафе. Иван Сергеевич сидел напротив, и рядом с его крохотным кулачком на столике лежала общая тетрадь. А Галя принесла картофельный салат…
Хватит, хватит об этом. Все кончено.
Ур потянулся к стенному шкафчику, достал тюбик и выжал себе в рот колбаску зеленой пасты.
Ни о чем не думать. В ведрах нет воды… А, глупости!..
Неприятный какой-то вкус у пасты. Поморщившись, Ур отбросил тюбик.
Глава четвертая
САНТА-МОНИКА
Из владений какого царя ты явился сюда?
И каким искусством владеешь в совершенстве?
Как ты будешь жить у нас все время? И скажи, какую плату нужно положить для тебя?
Между оградами частных владений, обвитых вьюнками, отчаянно бился открытый голубой «крайслер», пытаясь свернуть в боковой проезд.
— Проклятье! — воскликнула Аннабел Ли. — На ослах здесь только ездить…
Она дала задний ход, но «крайслер» опять ткнулся беспомощно в каменную ограду. Аннабел Ли нажала на педаль тормоза. «Вот так, — со злостью подумала она. — Решила проехать кратчайшей дорогой, но разве проедешь в здешней тесноте?» Она оглянулась, чтобы измерить взглядом ширину улочки, и увидела черноволосого молодого человека, который спускался по этой кривой улочке к шоссе и замедлил шаг, явно наблюдая за ней, Аннабел Ли.
Она отвернулась, снова попробовала развернуть машину, и снова пришлось остановиться.
— Будь оно проклято! — пробормотала она.
Черноволосый подошел к машине и сказал по-английски:
— Разрешите помочь.
Голос у него был гулкий, а произношение скверное.
— С удовольствием, — сказала Аннабел Ли и передвинулась, освобождая водительское сиденье.
Незнакомец, однако, не сел за руль. Он нагнулся, взялся обеими руками за передний бампер и, резко выдохнув, приподнял передок машины. Аннабел Ли восхищенно охнула. Черноволосый, пятясь, затащил «крайслер» в боковой проезд.
— Это было здорово! — Аннабел Ли посмотрела с улыбкой на незнакомца. — А на вид не скажешь, что вы такой силач.
— Да что вы, машина легкая.
Молодой человек утер тыльной стороной ладони потный лоб, кивнул и пошел было дальше, но тут Аннабел Ли окликнула его:
— Вы в Санта-Монику? Садитесь, подвезу. И потом — должна же я как-то отблагодарить вас? За мной выпивка.
Незнакомец сел рядом, и Аннабел Ли с места рванула, без остановки выехала на шоссе и прибавила газу. «Крайслер» понесся, как гоночная машина. Справа бесконечные виллы и сады слились в бело-зеленые полосы. Слева в опасной близости мелькали нагромождения скал, уступами спускающиеся к желтой полосе пляжей, к морской синеве.
— Вы француз? Монегаск?[5] — спросила Аннабел Ли.
— Нет, мисс…
— Фрезер. Аннабел Ли Фрезер. Но вы так меня не называйте. Меня все называют Энн. Ну и имечко мне дали предки — подохнуть!
— По-моему, красивое имя. Где-то я уже слышал…
— Дэдди рассказывал, что это бабка настояла на дурацком имени, какое теперь никто никому не дает.
— Дэдди?
— Ну, мой отец. Мы живем в Валентайне, штат Небраска. Не слыхали? Ну, еще бы! Хуже дыры не сыщешь. Паршивый городишко, поганая речка. Найобрэра — не слыхали? Само собой. Но дэдди там делает деньги, так что никуда не денешься…
Она сделала такой вираж, объезжая набитый зеленью велофургон, что ее спутника прижало к дверце.
— Меня зовут Ур, — представился он в свою очередь.
— Ур? — Аннабел Ли засмеялась. — Подобрались мы с вами, мистер Ур, людей пугать своими именами. Значит, вы швейцарец?
— Нет, мисс Фрезер…
— Ну, все равно. Я первый раз в Европе, и тут намешано разных национальностей столько, что за всю жизнь не запомнишь. Зажгите-ка сигарету и суньте мне в рот.
— Я не курю, к сожалению.
— Где вы учились говорить по-английски, мистер Ур? На пуэрториканской маслобойне? — Она захохотала.
Ур, улыбаясь, посмотрел на нее.
А смотреть на мисс Фрезер — гибкую, коротко стриженную блондинку в кружевной белой кофточке и голубых, в тон машине, брюках — было приятно. На шее у нее висел на толстой золотой цепочке крупный деревянный диск с барельефом — головой индейца в боевом уборе из орлиных перьев. Оправа дымчатых очков была обсыпана сверкающими стекляшками, а может, мелкими бриллиантами — этого Ур определить не мог. На розовых пальчиках мисс Фрезер тоже все сверкало и искрилось.
От этого сверкания, от ярких красок дня, от свиста встречного ветра у Ура кружилась голова. К тому же позади была бессонная ночь и утомительный заплыв. Беспокоила его немного и рыбачья шхуна, некстати оказавшаяся в месте посадки.
Аннабел Ли вытащила из ящика для перчаток пеструю пачку сигарет и закурила, придерживая рулевое колесо локтями. Как ей удалось избежать при этом столкновения с громоздким авторефрижератором, Ур так и не понял.
— Безобразные дороги в вашей Европе, — сказала Аннабел Ли. — Раззява! — крикнула она толстяку за рулем «пежо», которому едва не срезала фару при обгоне.
У въезда в город автомобилей прибавилось, и ей пришлось сбросить скорость. Ур с любопытством поглядывал вокруг.
Было много общего с черноморским городом-курортом. То же оживление на улицах, такие же растрепанные пальмы, и белые балюстрады вдоль аллей, и поросшие зеленью холмы, по которым город стекал к морю. Но были, конечно, и различия. Нигде не продают газированную воду стаканами, не видно лотков с пирожками, продавцов вареных кукурузных початков, кремовых цистерн с квасом. Зато — множество кафе и цветочных магазинов, сувенирных магазинов и огромное количество пестрых реклам. Вообще городок был необычайно яркий, будто лакированный.