- Ну, ну, дальше? Прав я или нет, считая тебя пришельцем?
- Данет, не могу я тебе ответить. - В темных глазах Ура появилось выражение мольбы, и голос звучал умоляюще. - Одно могу сказать: я человек. Такой же человек, как все люди.
Глава пятая
«Я - ЗЕМЛЯНИН»
В кабинете у Веры Федоровны сидели Грушин, Нонна Селезнева и практикант-иностранец.
- Собственно, у меня все. - Нонна аккуратно уложила в папку кипу листков. - Если мы сохраним взятый темп, диссертация будет готова через месяц.
- Ну что ж, рада слышать. Так и надо поступать с неприятными работами - быстрее их кончать к чертовой бабушке.
Прищурясь, Вера Федоровна наблюдала за тем, как Ур наливал себе в стакан газированную воду из сифона.
Практиканта она уже видела несколько раз, но на совещание вызвала впервые. Любопытно было посмотреть вблизи на этого сотрудника, о математических подвигах которого директриса была наслышана.
Пока Нонна докладывала о состоянии работы по оказанию помощи знатному диссертанту, Ур громко зевал и возил под столом ногами. Без разрешения взяв с директорского стола сифон, беспрерывно пил газировку.
Вере Федоровне захотелось услышать его голос, - и она спросила:
- Где вы обучались физике и математике? Я к вам обращаюсь, товарищ… э… товарищ Ур. Вы слышите?
- Я слышу.
- Если слышите, то ответьте.
- Я учился далеко отсюда. - Ур снова подставил стакан и нажал на рычажок, но сифон только издал жалкое шипение.
- Понимаю, - сказала Вера Федоровна несколько раздраженно. - Чтобы начать разговаривать, вам нужно выдуть не два литра газировки, а четыре.
- Вера Федоровна, он что-то не в духе сегодня, - быстро сказала Нонна, - Мне с трудом удалось привести его сюда, он терпеть не может совещаний.
- А я их очень люблю, - повысила голос директриса. - Просто обожаю. Хлебом меня не корми, а дай посовещаться. К вашему сведению, товарищ Ур, я бы хоть сегодня бросила этот кабинет и ушла в плавание. Я больше половины жизни провела в море, и только мои ученые заслуги усадили меня в это кресло. Впрочем, что ж вам объяснять… - оборвала она саму себя. И официальным тоном: - Совещание закончено. В ваших же интересах, Нонна, быстрее закрыть работу по оказанию помощи диссертанту. Чем скорее кончите, тем больше вероятности, что вы уйдете в океан.
- В океан? - Нонна просияла. - Вера Федоровна, разрешена экспедиция?
- В принципе, да. В декабре отправится в плавание исследовательское судно. Пиреев обещал выхлопотать несколько мест для нашей тематической группы. Только не кидайтесь меня целовать, Нонна, не люблю я это. Давайте бегите доделывать диссертацию.
- Вера Федоровна, еще один вопрос. Ур предложил оригинальный метод измерения электрических токов в слабых течениях, и нам бы хотелось проверить…
- Существует, к вашему сведению, ЭМИТ.
- Да, конечно. Но он годится только для мощных течений, а тут, судя по его схеме, можно измерить самые слабые. Прибор уже почти готов. Так вот, разрешите нам на несколько дней уехать…
- Не разрешаю. У нас в этом месяце плохо с командировочными деньгами.
- Нам не нужны командировочные, - сказала Нонна. - Мы поедем на автобусе. Тут недалеко есть речка со слабым течением, Джанавар-чай… - Не морочьте мне голову, Нонна. Эта речка воробью по пузо.
- Всего на два дня, Вера Федоровна. Мы прихватим еще субботу и воскресенье.
Ответа Нонна не получила. Директриса, сильно прищурясь, смотрела вбок, и Нонна невольно обернулась в направлении ее пристального взгляда.
- Что с ним такое? - тихо спросила Вера Федоровна.
Ур стоял, напряженно выпрямившись и запрокинув голову. Смуглое лицо его, обращенное к окну, побледнело и как-то изменялось, будто резче обозначились под кожей кости и хрящи, будто отвердело оно вдруг, застыло, «схватилось», как «схватывается» цемент. Глаза были широко раскрыты и неподвижны.
- Ур, тебе нехорошо? - Нонна быстро подошла к нему и потеребила за плечо. - Ур!
Она ощутила в его напряженной мышце каменную нечеловеческую силу и невольно отдернула руку. Подоспел Грушин, они вдвоем попытались усадить Ура на диван, но ничего не вышло. Он стоял статуей и не замечал, не видел их. Вот разжались его губы, и он забормотал, и слышалось в этом невнятном бормотании нечто дикарское. Потом Ур вдруг обмяк, веки его опустились, на лице появилось выражение опустошенности, сменившееся гримасой боли. Он принялся судорожно тереть лоб и виски.
- Что с вами было? - спросила директриса. - Что это, Нонна? Такое бывает с ним?