— Зачётная у тебя фигура, Горошкина, — с придыханием сообщает мне этот соблазнитель от бога. — Хочу тебя, пиздец как!
Пока я выпадаю в осадок от такого откровения, старпер тянется ко мне, и увернуться никак не выходит — позади в попу упирается край стола. Если только назад отклониться, благодаря небеса за гибкий позвоночник. Отклоняюсь, отклоняюсь, ещё немного — и я просто свалюсь на стол! Владимирович не даёт мне это сделать. Отпускает из плена мою затисканную грудь, уверенно кладёт ладонь мне на затылок и притягивает к себе.
Поцелуй выходит жадный, ненасытный, лишающий кислорода и разумных мыслей. Властный язык завоевателем вторгается мне в рот, овладевает, подчиняет, вынуждает отвечать — потому что под таким напором невозможно оставаться равнодушной! Варламов, почуяв отклик, коротко рыкает, и на меня обрушивается шквал торопливых, лихорадочных ласк по всему телу. Нижняя чакра, предательница, маякнула, что если что, к обмену энергиями она готова и не прочь. Башка кружится, руки сами собой хватают старпера за края пиджака. Чтобы не упасть, конечно, чтобы не упасть!
— Мля, Горошкина, какая же ты охренительная!.. — восхищённо выдает Варламов, расцвечивая мою шею пятнами засосов. Я наконец могу вдохнуть воздух ртом, мысли перестают носиться в голове стадом испуганных овечек и я, мобилизовав все силы, отпихиваю расшалившегося старпера от себя. Недалеко, он всё же сильнее меня, и дальше отпихиваться не хочет и не позволяет, более того, продолжает наглаживать мою ягодицу.
— Слышь, дядь, притормози! — я отчаянно стараюсь сохранить между нами дистанцию, но кто бы мне позволил?
— Тоже считаешь, что на столе неудобно? — задумчивый хмык в ответ. — Давай с того краю, там посуда мешаться не будет.
— Да какая, нахрен, посуда! — взрываюсь я, отталкивая наглую физиономию от своей шеи. — Владимирович, я на секс с тобой не подписывалась!
— Брось, сама же на меня вчера в душевой пялилась, — Варламов и не думает тормозить. — И сейчас за завтраком на меня только и смотрела. И вон, смотри, соски уже торчком.
И он впивается в вышеупомянутый сосок, чуть потягивая и перекатывая между пальцами твердую, в самом деле твердую, горошину. Я с шумом хватаю воздух ртом. Никогда бы не подумала, что так среагирую на столь агрессивные ласки, но в низу живота совершенно однозначно теплеет. Сладко так, томительно, с предвкушением…
— Не выдумывай того, чего нет! — процеживаю сквозь зубы, стараясь не обращать внимания на это пока чуть заметное томление. — Руки убери, говорю, а то я за себя не ручаюсь!
— Да ладно ломаться, я тебя хочу, ты вон тоже уже вся поплыла, можем отлично провести время! Всё равно ещё две недели вместе куковать, так почему бы не провести это время с удовольствием?
И нахал полез мне под юбку, видимо, решив, что прелюдии как бы уже достаточно. Сам напросился, короче!
Я нащупала рукой графин с соком и выплеснула ему в лицо. Жалко сок, вкусный, яблочный, но тут уж такая ситуация… — Охладились, Ян Владимирович? — язвительно спрашиваю, впихивая опустевший графин в руки мокрому и обалдевшему бизнесмену. — Ещё раз свои грабли ко мне сунете — будете ходить с расцарапанной мордой и отбитыми яйцами!
Выскальзываю из ослабевших объятий и пулей мчусь к двери под оглушительный рёв:
— Горошкина, твою мать! Прибью!!!
Самая подстава во всём этом — то, что я действительно возбудилась. И из-за кого? Из-за этого наглого, бессовестного, на всю голову отмороженного кобелины! Это просто в голове не укладывалось, я была зла и на него, и на себя в равной мере. Хотя нет, на него, конечно, сильнее, а я всего лишь жертва обстоятельств и внезапности. И трехлетнего простоя в личной жизни. И вообще пусть только ещё раз сунется, оторву все причиндалы недрогнувшей рукой!
Влетела в свою комнату, заперлась, обессиленно рухнула на кровать. Внутри всё мелко и противно дрожало. От страха. И от возбуждения, чёрт возьми.
Убью старпера, и меня оправдают.
Глава 29. Преступление и наказание
ЯН
Стою, обтекаю во всех смыслах. С Горошкиной это уже реально становится традицией. Поверить не могу, меня только что отшила какая-то пигалица. Мы её подобрали, обогрели, накормили — а она нам фигвамы рисует?! И ведь отзывалась поначалу, я чувствовал! Потом-то что за моча в голову ударила? Переборщил с напором? Да я не сильно и напирал, и вообще бабам обычно такое нравится… И потом, она ведь не выпускница пансионата благородных девиц, чтоб при мысли о сексе в обморок падать. А всякие там танцы с бубнами вроде ухаживаний, предварительных свиданий длиной в полгода и прочей чуши — у меня на такое времени нет. Не хочет — да и хрен бы с ней, можно подумать, я себе телку для траха не найду. Только свистни, толпой набегут. Готовься локти кусать, Горошкина, просрала своё счастье.
Не, а с другой стороны — не привык я сходу отступать. Неспортивно как-то. Вопрос: стоит ли этот кудрявый ураганчик того, чтобы напрягаться? Член в штанах дернулся, подавая сигнал, что стоит, очень даже. Если так прикинуть, уломать неприступную недотрогу даже интереснее, чем сразу получить доступ к телу и разрешение на любой разврат. Хотя обычно я предпочитаю второй вариант, он проще.
Ладно, возможно, врединка просто не осознала, как ей повезло. Дам время проникнуться своей удачей, через пару дней снова подкачу.
Надеюсь, Горошкина хотя бы не девственница? В двадцать пять маловероятно, особенно с учётом её танцевального хобби, но мало ли… Вот чего точно не хочу, так это с целкой возиться. Потом ещё сто раз объясняй, что это не любовь до гроба и замуж всё-таки не позову, молчу про то, что в постели любая девственница должна быть так зажата, что не до удовольствия.
Точно, кудряшка же не так давно к гинекологу ездила! Надо у него узнать, что там с этим вопросом, чтоб уж без сомнений.
Пока же решил уехать, проверю, как в клубах дела, ещё в пару мест загляну… Это у нормальных людей воскресенье — выходной, а люди деловые в любой день найдут себе хлопот.
Переоделся в чистое, перед отъездом заглянул в гостиную — сегодня должны приехать клинеры, убрать после вчерашнего вечера. Захожу, мне с порога радостно виляет хвостом Генри. Подносы с остатками закусок на полу, несколько диванных подушек и пара этажерок со статуэтками там же. Опрокинутые напольные горшки с разными там фикусами. Сам пёс валяется на опрокинутом кресле посреди всего этого погрома, довольный жизнью, как никогда.
Слышу за спиной аханье — экономка зашла забрать грязные подносы и, видимо, в таком же шоке, как и я.
Первый порыв — выгнать Генри к его собачьей матери. Тем более Горошкина свою взятку за его проживание отработала на троечку, пол-вечера я в одиночку перед гостями отдувался. Да и обещал я, а слово своё надо держать.
Собакен, не зная о зависшей над его головой угрозе выселения, радостно тявкнул и замолотил хвостом из стороны в сторону. Мол, ты не представляешь, бро, как тут только что было весело. Хмурюсь. Прибил бы. И хозяйке бы его по жопе наподдал, за то, что это чудовище в мой дом притащила.
— Ольга Павловна, отменяйте вызов клинеров, — мрачно оцениваю степень ущерба. Две диванные подушки распороты, три вроде уцелели, если отчистятся. Статуэткам хана, а вот этажерки металлические, поэтому без повреждений. Горшки с цветами на пересадку. Ковёр в химчистку, или уже не спасти?
— Как отменять? — на лице женщины шок. Конечно, я же сегодня всем горничным выходной дал, рассчитывал с одной кудрявой заразой в постели покувыркаться, не хотел, чтоб кто-то посторонний её смущал. А без клинеров и горничных в одиночку уборки тут на весь день.
— Так и отменяйте, неустойку оплачу. Собаку я к охранникам отведу, у них должен быть свободный вольер. До завтра посидит там, будет наказан. Для уборки же наша гостья в полном вашем распоряжении. Не жалейте её, девушка не белоручка. Командуйте, не стесняйтесь, как привыкли. Можете даже униформу горничной ей выдать, чтобы наряды свои не испачкала.