— Дядь, да следи ты за дорогой нормально! — возмущённо стонет упрямица, когда я усиливаю натиск на трусики. Прямо сквозь них надавливаю, глажу, растираю. Тихие ахи и вздохи сплетаются с моим учащенным дыханием, понимаю, что перевозбудился, как прыщавый подросток, аж внутри всё екает от упоительного ощущения — дорвался! Сдвигаю ткань вбок, ныряю вглубь, там мокро, горячо, тесно… о да!
— Владимирович, я тебя убью! — стонет врединка, бессильно откидываясь на спинку сиденья. Пальцы толкаются внутрь, ещё и ещё, выныривают наружу, перебирают сочащиеся смазкой складочки. Большим пальцем потираю клитор, упиваясь тем, как подрагивают от этого девичьи коленки. Взгляд Горошкиной затуманивается, чувствую, как она неосознанно сжимает меня изнутри, когда снова насаживаю её на свои пальцы. Так она хороша в этот момент, еле сдерживаюсь, чтобы снова не тормознуть у обочины и не трахнуть её наконец по-нормальному. Благо, мы выехали из города, машин на дороге почти нет. Ладно, тут до дома уже рукой подать, в машине, как не крути, не очень удобно…
Въезжаем в лесополосу. Темно уже, мрачно. Нехотя отлепляюсь от Горошкиной, пытаюсь сосредоточится на дороге, но выходит не очень. То ли туман какой выполз, то ли у меня уже вовсю глаза слипаются. Странно, не так уж вроде и переработал… С рулём что-то не то, совсем не слушается, руки с него так и сваливаются. Зеваю. Ещё раз. Веки тяжёлые, как свинцом налитые. Цепляюсь за руль, как могу, но пальцы соскальзывают — похоже, машина с таким же норовом, как и Горошкина.
— Дядь, ты что творишь-то?! Совсем сдурел? — доносится вопль врединки, как сквозь вату.
Смаргиваю, пытаясь прогнать липкую сонливость, но она не отпускает, глаза сами собой так и закрываются. Дорога и лес сливаются в непонятное мутное пятно, голова клонится вниз…
— Ян, ну е-мое, ну твою ж налево!!! — Горошкина пихает меня в бок, матерится, толкается.
А дальше грохот, шум, и мне раскрывает объятия подушка безопасности. Вот что значит хорошая дорогая модель, как надо работает, — мелькает в голове тупая мысль, прежде чем я отключаюсь.
Глава 45. Попадос
ЕВГЕНИЯ
Пи-исец! Нет, не так. Мать вашу охренеть какой блядский грёбаный писецкий писец!
Примерно с такими словами я вываливаюсь из помятой машины, судорожно ощупывая себя на предмет повреждений. Руки-ноги на месте и вроде даже не поломаны, уже хорошо. Трясутся, правда, как у алкаша со стажем, но в данной ситуации это простительно. Так всё неожиданно — только пять минут назад отбивалась от домогательств Варламова, стараясь не выказывать затопившего меня возбуждения, а теперь лес, авария, капот машины всмятку об ёлочку. Кстати, как там старпер? Тревожно даже, что-то он вылезать не торопится, а машина, вон, дымит не переставая…
Следующие пять минут воюю с подушкой безопасности. Видимо, у неё к Варламову любовь с первых объятий и так просто отпустить его подушка не хочет. Но я упертая, кое-как выковыриваю старпера, подхватываю под грудью и отволакиваю от дымящейся машины подальше. Надеюсь, ему повезло не меньше моего и тоже обошлось без переломов. Тяжёлый, зараза, прям капец! Чуть живот не надорвала, пока перла, пару раз даже хотела бросить, отлежаться и подождать, пока сам прочухается и на своих двоих отойдет. Но дым валил из-под капота всё сильнее, я боялась, что вот-вот полыхнет, и поджарит нас со Льдиной до уровня курочки гриль. Пока волочила его, сто раз порадовалась, что переобулась в мокасины. После рабочего дня ноги в шпильках гудели и ныли, а я ж умная, догадалась с собой сменку поудобнее прихватить! К деловому костюму мокасины шли разве что по цветовой гамме, Варламов таращил глаза и охреневал, но в итоге махнул рукой и разрешил смену обуви. И пусть радуется, что пошёл на уступки? Как бы я его на шпильках волочила, вообще не представляю.
Фух, всё. Больше ни шажочка. Прислонила Варламова к ближайшему дереву, сама плюхнулась рядом, благо, земля была сухая и муравейника поблизости не наблюдалось. Только перевела дух, со стороны машины ка-ак бабахнет. Испуганно прижалась к земле, старпера тоже плашмя уронила, и вовремя — снова бахнуло и во все стороны полыхнуло горячим воздухом, как с порога бани, даже ещё жарче, послышался хруст стёкол. Осторожно выглянула из-за кустов — полыхает наша машинка ярким факелом, аж стекла повылетали. Брр, вовремя я старпера отволокла, точно бы изжарился! Кстати, надо бы посмотреть, как он вообще?
Перевернула слегка помятого мужчину на спину, ощупала. Я не врач, но так, на первый взгляд, вроде цел, мелкие царапины и ссадины не в счёт. На руке выше локтя кровь, кажется, я ею где-то зацепилась, пока Владимировича тащила. А ещё, наверное, он башкой ударился, иначе почему в себя не приходит? Я и по щекам похлопал, и мокасин свой понюхать дала (не нашатырь, конечно, но что есть, тем и пользуемся). Тщетно. Блин, неужели так сильно ударился?
Пока я паниковала, Варламов вдруг всхрапнул, почмокал губами, что-то сонно буркнул и, махнув рукой, повернул голову набок, устраивая её поудобнее. Он что, спит? Я тут нервничаю, переживаю, а этот тюлень мороженый дрыхнет?!!
Распинать Варламова мне удалось не сразу, и то, он был похож на пьяного, язык так и заплетался. Толку с него сейчас, как с козла молока… Ладно. Сейчас выясню, в какой стороне дорога, и как до неё далеко, а там уже посмотрим, скорую у дороги вызывать, или переть к шоссе Спящюю красавицу, в надежде поймать попутку. Во всяком случае здесь, в лесу, телефон, выданный мне Варламовым для экстренных случаев, сеть не ловил. Надеюсь, дело в сети, а не в том, что от столкновения с ёлкой мобильнику пришёл каюк.
Так, надо прикинуть. Вот, похоже, следы от нашего эпического въезда, значит, дорога где-то там, туда и пойду. Но не сделала я и десяти шагов, слышу, совсем рядом машина тормознула, людские голоса послышались. Я уже было обрадовалась, подумала, что это охрана Варламова нас нашла. Вроде Владимирович говорил, что они постоянно где-то неподалёку ошиваются.
Чёрт знает, зачем я тормознула. Камешек в обувь попал, вытряхнуть остановилась. Вытряхнула, смотрю — вот и чужая машина, большая, чёрная, угрюмая. От неё, шаря взглядами по кустам, отходят трое. Мужики как мужики, ничем не примечательные, в любом офисе, где нет дресс-кода, таких десятки. Один в брюках и рубашке, у двух других вместо брюк джинсы, но галстуки у всех троих имеются. Офисный планктон в чистом виде. Наверное, такие же трудоголики, как мы с Владимировичем, допоздна засиделись на работе… Так можно было бы предположить, если бы не пистолеты в руках всех троих и неприятные, злые лица. Но пистолеты, конечно, в первую очередь. И охранниками Варламова они быть не могли — те всегда одевались в чёрное. Я вжалась в ствол дерева, рядом с которым стояла, размышляя, что лучше — замереть, не двигаться и надеяться, что не заметят, или аккуратно, на цыпочках, отойти как можно дальше? Пока паника решила всё за меня в пользу первого варианта — я от страха не могла пошевелить ни руками, ни ногами, только наблюдать за приближением незнакомцев.
— Уверен, что он тут свернул? — буркнул самый высокий и худощавый из троих.
— Точно тебе говорю! — отозвался крепкий, но не слишком рослый мужчина, тыкая рукой в сторону нашей аварии. — Сам видишь, как кусты примяты, вон туда он поехал, стопудово. Да и вон, смотри, как впереди светится и палёным воняет, тачка наверное уже загорелась.
— Надо проверить, чтоб заказ из тачки никуда не убег, — пробасил третий, отличавшийся бородой и замысловатой татухой по лысой голове. Самый бандитский вид из всей троицы, брр.
— Не должен убежать, баба эта с работы такую дозу снотворного вбухала ему в ужин, давно десятый сон должен видеть.
— Или последний, если головой хорошо приложился.
— Тоже неплохой вариант, всё нам хлопот меньше, — крепыш остановился в двух шагах от меня, достал сигарету и прикурил, пуская вонючий дым почти мне в лицо. Он стоял совсем рядом, сумерки, дерево и темный цвет костюма более-менее меня скрывали, но если этот тип повернёт голову, если присмотрится… Я забыла как дышать от ужаса, если подам хоть звук, хоть писк, меня ж пришьют не задумываясь!