— А что вы будете делать, если кто-то из ваших животных убьет человека? — без обиняков задала вопрос Бонни.
— Молиться, чтобы это оказался кто-нибудь, кто заслужил это.
Бонни ужаснулась от этих слов, но Августин тут же добавил:
— Я просто не знаю, что еще можно сделать, не устраивать же охоту на них. Вы знаете, какую огромную площадь занимает Эверглейдс?
Некоторое время они ехали молча, потом Бонни снова заговорила:
— Вы правы. Сейчас они свободны, а так и должно быть.
— Я не знаю, как должно быть, но я знаю, как есть на самом деле. Черт побери, ягуары могут сейчас быть уже в Ки-Ларго.
Бонни печально улыбнулась.
— Я бы тоже хотела там оказаться.
Прежде чем войти в холодную прозекторскую, Бонни надела мешковатый лыжный свитер, который Августин прихватил с собой на всякий случай. На этот раз никаких предварительных разговоров перед осмотром трупа не было. Тот же самый молодой коронер провел их прямо в прозекторскую, где в данный момент центром внимания был новый труп неизвестного мужчины. Возле трупа толпились детективы, полицейские в форме и не проявлявшие особого энтузиазма студенты-медики из университета Майами. При появлении Августина и Бонни Лам они расступились.
Румяный, седовласый мужчина в медицинском халате стоял у изголовья железного стола. Он приветливо кивнул и сделал шаг назад. Затаив дыхание Бонни взглянула на труп. Мужчина на столе был толстопузый и лысый, его кожа оливкового цвета от плеч и до кончиков ног была покрыта редкими блестящими черными волосками. В центре груди зияла рана малинового цвета, шея была покрыта цепочкой кровоподтеков, очень напоминавших багровые отпечатки пальцев.
— Это не мой муж, — вымолвила Бонни Лам.
Августин вывел ее из прозекторской. За ними последовал высокий темнокожий полицейский.
— Миссис Лам?
Бонни не остановилась, продолжая двигаться, словно на автопилоте.
— Миссис Лам, мне надо поговорить с вами.
Бонни обернулась. Полицейский был широкоплечим, мускулистым, он шел, слегка прихрамывая на правую ногу. На нем была форма патрульной службы штата, в огромных ладонях полицейский сжимал шляпу «стетсон». Похоже, он, как и Бонни с Августином, был рад покинуть прозекторскую.
Августин поинтересовался, что у него за проблема, и полицейский предложил пойти куда-нибудь поговорить.
— О чем? — спросила Бонни.
— Об исчезновении вашего мужа. Просто у меня есть кое-какие соображения, вот и все. — Его манера поведения была явно нетипична для полицейского в форме. — Всего несколько вопросов, я обещаю.
Августину было непонятно, с какой это стати патрульная служба интересуется пропавшими людьми.
— Она уже говорила с агентами ФБР.
— Это не займет много времени.
— Если у вас есть какие-то новости, то я хотела бы их услышать, — согласилась Бонни.
— Я знаю отличный итальянский ресторанчик, — предложил патрульный.
Августин понял, что Бонни уже приняла решение.
— Это будет официальный разговор? — все же поинтересовался он.
— Совершенно неофициальный. — Джим Тайл надел шляпу. — Давайте просто поедим.
В середине 70-х годов человек по имени Клинтон Тайри вступил в борьбу за пост губернатора Флориды. По всем параметрам он казался идеальным кандидатом, этакой свежей и чистой струей в эпоху цинизма. Местный уроженец, симпатичный, статный, бывшая звезда футбольной команды колледжа, награжденный орденами и медалями ветеран вьетнамской войны. В ходе избирательной компании он мог вести заумные разговоры в Палм-Бич или изображать из себя простачка в Панхэндле. Средства массовой информации расхваливали его, потому что он говорил законченными фразами, без подготовки и без бумажки. Но самое замечательное состояло в том, что его прошлая личная жизнь не была запятнана сомнительными сделками, до которых так были охочи журналисты и читатели.
Репутацию Клинтона Тайри как политика портил только тот факт, что он в течение пяти лет работал профессором английской литературы во Флоридском университете, а исторически считалось — такой кандидат слишком умен, слишком образован и слишком вольнодумен, чтобы занимать пост губернатора штата. Однако, как это ни удивительно, избиратели простили Клинтону Тайри его образованность и выбрали его губернатором.
Таллахасское общество по наивности с восторгом встретило приход нового главы исполнительной власти. Аукционисты, сутенеры и непостоянные артисты, контролировавшие законодательную власть, решили, что Клинтон Тайри, как и большинство его предшественников, просто обязан будет действовать с ними заодно. Ведь он, прежде всего, свой парень, и наверняка поймет, что к чему.