— Не останавливайся.
В дверях гостиной стоял человек с мощным фонариком.
— Свечи, — произнес он. — У вас тут чертовски уютно.
Фред Дов замер и принялся одной рукой шарить в поисках своих очков. Иди встала и прикрыла руками груди.
— Мог бы и постучать, осел, — проворчала она.
— Я вернулся за своей машиной, — пояснил Кусака, обшаривая лучом фонарика тело Иди.
— Она на подъездной дорожке, там, где ты ее оставил.
— А я не тороплюсь, — сказал Кусака и вошел в гостиную.
В половине второго ночи Бонни Лам вошла в спальню Августина. Она забралась под простыню, стараясь не касаться Августина.
— Вы спите? — прошептала она.
— Как бревно.
— Извините.
Августин повернулся лицом к Бонни.
— Вам нужна подушка?
— Обнимите меня.
— Это не лучшая идея.
— Почему?
— Я вас не ждал, поэтому сплю голый.
— Еще раз извините.
— Закройте глаза, миссис Лам. — Августин встал и натянул потрепанные армейские брюки.
Бонни спокойно отметила про себя, что рубашку он не надел. Августин лег под простыню и обнял Бонни. Она щекой почувствовала, какая у него теплая и гладкая кожа, а когда Августин пошевелился, Бонни ощутила, какие у него крепкие мускулы. У Макса было совсем другое телосложение, но Бонни прогнала из головы эту мысль. В данной ситуации было просто нечестно сравнивать, чьи объятия лучше.
Она спросила Августина, был ли он женат, и Августин ответил, что нет.
— А обручены были?
— Три раза.
Бонни вскинула голову.
— Вы шутите.
— К сожалению, не шучу. — Даже в темноте Августин разглядел, что она улыбается. — Вас это забавляет?
— Интригует. Три раза?
— Но они все одумались.
— Вы говорите о трех разных женщинах?
— Совершенно верно.
— Я должна спросить вас, что же произошло. Можете не отвечать, но спросить я должна.
— Первая вышла замуж за адвоката по гражданским делам; вторая организовала архитектурную фирму, сейчас она любовнице члена кабинета министров Венесуэлы; а третья снимается в популярной кубинской мыльной опере, она играет Мириам — ревнивую шизофреничку. Так что можно сказать, — подытожил Августин, — что каждая из них приняла разумное решение, разорвав отношения со мной.
— Готова поспорить, что вы оставили им обручальные кольца.
— Подумаешь, это всего лишь деньги.
— И до сих пор смотрите эту мыльную оперу, да?
— Но она хорошая актриса. Играет очень убедительно.
— Вы удивительно необычный человек.
— Вам стало лучше? Похоже, рассказ о моей личной жизни всегда поднимает людям настроение.
Бонни опустила голову.
— Меня беспокоит завтрашний день, встреча с Максом.
Августин сказал, что ее тревога вполне понятна.
— Я и сам немного не в своей тарелке.
— Вы возьмете с собой пистолет?
— Там видно будет. — Августин сильно сомневался в появлении губернатора, а еще сильнее в том, что он приведет с собой мужа Бонни.
— Вы боитесь? — Когда Бонни говорила, Августин чувствовал на груди ее мягкое дыхание.
— Волнуюсь, но не боюсь.
— Эй.
— Что эй?
— Вы возбудились?
Августин заерзал в смущении. А чего она еще ожидала?
— Теперь моя очередь извиняться, — произнес он.
Бонни лежала, не шевелясь. Августин медленно глубоко вздохнул и попытался сосредоточиться на чем-нибудь другом… скажем, на сбежавших обезьянах дяди Феликса. Как далеко они успели разбежаться? Как ведут себя на свободе?
Размышления Августина, которые он насильно навязал себе, были прерваны словами Бонни:
— А что, если Макс теперь уже совсем другой? Может быть, с ним что-то произошло.
«Произошло, наверняка. Можешь быть уверена в этом», — подумал Августин.
Но вслух он произнес совсем другое:
— С вашим мужем все в порядке. Потерпите, и сами увидите.
Глава 12
— Хочешь покурить жабу? — спросил Сцинк.
Шоковый ошейник приучил Макса Лама к повиновению. Если капитан хочет, чтобы он курил жабу, он будет курить ее.
— Это предложение, а не приказ, — смилостивился Сцинк.
— Тогда не хочу, спасибо.
Макс Лам прищурился, вглядываясь в теплую, пахнущую морем ночь. Где-то там была Бонни, которая ищет его. Макс не испытывал ни тревоги ожидания, ни надежды, хотя должен был бы, и сейчас его удивляло отсутствие подобных чувств. Его реакция буквально на все события была какой-то вялой, как будто работа всех основных мозговых центров притупилась от тяжести испытаний, связанных с его похищением. Он, например, не попытался высказать даже слабого возражения на поле для гольфа в Ки-Бискейн, где они остановились, чтобы выпустить азиатского скорпиона. Сцинк осторожно усадил ядовитого паука на зеленую траву.