— Он не мой парень. Просто друг, — возразила Бонни.
Сцинк кивнул.
— Всем нам нужны друзья. — Губернатор с трудом поднялся с постели и принялся снимать мокрую одежду. Джим Тайл отвел его в душ и включил воду. Когда патрульный вернулся с губернаторской пластиковой шапочкой в руках, он спросил у Бонни, что намерен предпринять ее муж.
— Он хочет выдвинуть обвинение. — Она присела на край кровати, прислушиваясь к шуму воды в ванной.
— Ну, как дела? — спросил Августин, заходя в комнату.
— Я могу сегодня же арестовать его, — сказал Джим, обращаясь к Бонни, — если ваш муж придет в участок и напишет заявление. А дальше уже дело прокурора.
— И вы это сделаете… арестуете своего друга?
— Лучше я, чем незнакомый полицейский. Не расстраивайтесь, миссис Лам. Ваш муж имеет полное право выдвинуть обвинение.
— Да, я знаю. — Конечно, следовало выдвинуть обвинение против губернатора… нельзя позволять человеку похищать туристов, как бы безобразно они себя ни вели. И все же Бонни опечалила мысль о том, что Сцинк окажется за решеткой. Глупо, конечно, она понимала это, но именно такие чувства Бонни испытывала в отношении губернатора.
Джим Тайл спросил у Августина, указывая на черепа:
— Кубинское вуду?
— Нет, ничего подобного.
— Я насчитал девятнадцать штук. Не буду спрашивать, где вы их взяли. Они слишком чистые, убийством здесь и не пахнет.
— Это медицинские пособия, — пояснила Бонни.
— Ладно, будем считать их пособиями, — согласился Джим Тайл. За двадцать лет службы он повидал массу автомобильных аварий, и у него выработалось отвращение к частям человеческих тел.
Августин снял с полок пять черепов и расставил их на паркетном полу возле своих ног. Затем взял три черепа и начал жонглировать.
— Будь я проклят, — пробормотал патрульный.
Жонглируя, Августин думал о молодом пьяном кретине, который пытался застрелить южноафриканского буйвола. Какая печальная, нелепая смерть. К трем черепам вскоре добавился четвертый, а потом и пятый.
Бонни поймала себя на том, что улыбается, глядя на это зрелище, от которого бросало в дрожь. В этот момент в облаке пара из ванной появился губернатор, голый, с небесного цвета полотенцем на шее. Капли воды стекали с его длинных седых волос на грудь. Уголком полотенца губернатор протер запотевший стеклянный глаз и улыбнулся, глядя на жонглирующего Августина.
Наблюдая за летающими черепами, Джим Тайл почувствовал, что у него кружится голова. В дверях комнаты появился Макс Лам. Любопытство на его лице тут же сменилось гримасой отвращения, как будто кто-то переключил тумблер у него в голове. Едва он раскрыл рот, Бонни уже знала, что скажет муж.
— И ты находишь вот это забавным?
Августин продолжал жонглировать. Было неясно, что вызвало неодобрение Макса — его жонглирование или нагота губернатора.
— Мы все устали, приятель, — промолвил патрульный.
— Бонни, мы уходим, — заявил Макс начальственным и угрожающим тоном. — Ты меня слышишь? Шутки закончились.
Бонни разозлило, что Макс говорит с ней таким тоном в присутствии посторонних. Она пулей вылетела из комнаты.
— О, Макс? — Сцинк лукаво улыбнулся и дотронулся пальцем до горла. Этот жест напомнил Максу об ошейнике, он инстинктивно отскочил назад, ударившись о дверь.
Из своего рюкзака Сцинк извлек бумажник Макса и ключи от взятой напрокат машины. Губернатор вложил все это в ладонь Макса. Тот пробормотал: «Спасибо» — и отправился вслед за Бонни.
Августин прекратил жонглировать, поймав черепа один за другим. Он осторожно водрузил их на свои места.
Губернатор сдернул с шеи полотенце и принялся вытирать руки и ноги.
— А мне понравилась эта девушка, — сказал он, обращаясь к Августину. — А тебе?
— Она не может не понравиться.
— Значит, тебе предстоит принять серьезное решение.
— Не смешите меня. Она же замужем.
— Как поется в песне, любовь может начаться всего с одного поцелуя. — Сцинк шутливо схватил Джима Тайла за локоть. — Скажите мне, офицер, я арестован или нет?
— Все зависит от мистера Макса Лама.
— Но мне необходимо это знать.
— Супруги обсуждают этот вопрос.
— Потому что, если ты не упрячешь меня за решетку, я с удовольствием разыщу того подонка, который избил твою Бренду.
На какую-то секунду показалось, что Джим Тайл может сломаться под грузом выпавших на его долю несчастий. Глаза полицейского увлажнились, но он сумел взять себя в руки.
— Джим, прошу тебя. Я ведь только и живу ради таких дел.
— Хватит с вас приключений. Да и мы все устали.