Второго — слишком возомнившего о себе трехлетку — Ины убил чуть позже. Тот, оказался настолько глуп, что, насытившись подаренной пищей, посмел предъявить права на роль хозяина стаи.
После короткой расправы Ины с вызовом обвел взглядом оставшихся. Все прятали глаза. Только Нэвыскэт подошла и благодарно облизала ему морду. Так была принята власть Ины, хотя он и понял, глядя на волчицу, что в некоторых вопросах власть эта будет далеко не единолична. И Ины, соглашаясь, наклонил голову…
Теперь Нэвыскэт не узнать. Тело стало сильным и упругим, с боков и брюха исчезли грязные колтуны, а в белой, с черноватым налетом шубе при легком ветерке можно разглядеть, как колышется каждая вычищенная до блеска шерстинка. Глаза, когда-то замутненные красноватой дрожащей пленкой, светятся янтарным блеском, смотрят спокойно и мудро. Мудрость эта иногда непонятна Ины и даже пугает его.
Например, сегодняшняя охота. Уже на третье стадо оленей человека совершает налет стая Ины, и всегда Нэвыскэт против. Молодые волки довольны: много хорошей легкой добычи, хорошая тренировка. Они теряют разум от восторга, и Ины трудно вести их по прямой через стадо, не дать далеко разбежаться и угодить под гром пастуха. А Нэвыскэт проходит стадо съежившись, убрав хвост и наклонив голову. Страх? Да, если бы Ины не видел ее много раз во время охоты на дикого оленя. Конечно же, после охоты на оленей человека следует ответная охота, но это закономерное для стаи зло, и его приходится принимать, тщательно заботясь о безопасности. Зато разве можно сравнить налет на тихое стадо бестолковых, прирученных человеком животных с длительной погоней за дикарем, с засадами и обходами на его пути, с изощренным состязанием умов и мышц. Охота на дикаря — работа. Охота в стаде — бесшабашный разгульный праздник, стихия, освобожденная на миг от жестких рамок законов и незыблемых правил.
Давно-давно, в голодную зиму, отец Ины, вожак большой стаи полярных волков, показал сыну дорогу к легкой добыче. Ины это понравилось, и он принял охоту в стаде как развлечение. Да, ее не сравнишь с охотой на дикаря — каждодневной тяжелой работой.
Откуда Ины было знать, что Нэвыскэт на первом году жизни в далеких южных лесах попала под выстрел дробовика, и в памяти ее навсегда остался ужас перед громом, запахом порохового дыма и болью. А в боку, под шкурой, как память сидели дробины.
Родился звук. Он нарастал.
Ины несколько секунд послушал его, шевельнул годовой, точнее улавливая направление. Стрекочущий звук шел с неба, с той стороны, где нет гор, где рождаются могучие и холодные снежные ветры. В небе обозначилась точка, выросла вместе со звуком, превратилась в большую птицу. Птицей командовал человек, он приручил ее, как оленя, — Ины это понял давно. Только в отличие от оленя птица умела охотиться. Многие на глазах Ины пытались спастись от нее бегством, но тщетно. Единственное спасение — ниши в береговых обрывах, каменные россыпи и кустарник. Но прятаться надо заранее, лишь родится шум. С того мига, как птица увидит тебя, ты пропал.
Молодой волк, наказанный Нэвыскэт на лежке, привстал и, дрожа, завыл. Нэвыскэт оскалилась и зарычала. Волк притих.
Птица пошла через долину в сторону стаи. Крик ее стал невыносим. Ины вдавил морду в снег и закрыл глаза. Слепота снимала напряжение, создавала иллюзию безопасности. Все волки поступили так же, кроме того, что выл от ужаса. Он смотрел.
Пилот положил «Ми-4» в вираж, отворачивая от близкого склона. В момент, когда вертолет встал боком и из маленького треугольника превратился в страшное существо с длинным блестящим хвостом, молодой волк не выдержал. С остекленевшим взглядом, ничего не соображая, он бросился вниз.
Пилот на небольшой скорости начал второй круг над речной поймой. Бело-серую тень и он и Охотник заметили разом.
— Волк! — азартно крикнул Пилот.
Радист и Стрелок распахнули дверь и перекрыли проем страховочным фалом. Пилот уравнял скорость со зверем, в грохоте мотора почти неслышно стукнул выстрел, волк перевернулся через голову, тугим клубком прокатился метров двадцать и, точно его неожиданно развязали, выкинул лапы, хвост и, распластанный, — застыл на розовом снегу.
— Откуда он выскочил, никто не заметил? — спросил Пилот, когда летчики и Охотник подошли к зверю.
— С развалов, их эвон сколь насыпано, — сказал Охотник. — И остатние там. Только нынче их не взять, наст и тут следу почти не кажет, а уж выше — форменный гранит. Да и в вожаках у них матерый ходит, умница. Но можно полетать над камнями, авось еще у кого нервишки дрогнут, наведет на стаю.