Впереди нас корниловцы опрокинули советскую конницу, и мы проходили место горячей схватки, на дороге лежало несколько трупов корниловцев с разрубленными черепами.
К вечеру мы вошли в Каховку и стали там на квартиры. Простояли мы несколько суток, отдыхали и купались в Днепре. Село Бериславль, на другом берегу, было занято красными, мы смотрели, как и они там купаются. Каждое движение на стороне противника и без бинокля было хорошо видно.
Красная артиллерия часто обстреливала Каховку и как-то раз, когда мы с полковником Шперлингом прыгали с пловучей купальни, советская батарея стала обстреливать ее… Щепки и доски крыши полетели в разные стороны. Схватив штаны и сапоги, мы, голые, пустились бежать подальше от купальни. Только чудом никто из нас не был ни убит, ни ранен. Самому командиру нашему пришлось бежать голым по набережной города. Рассердившись поэтому серьезно, он оделся и быстрым шагом пошел в гору на батарею: он решил разогнать купающихся красных на том берегу Днепра. Несколькими шрапнелями Шперлинг в две минуты очистил противоположный берег. Красные воины так же, как и мы, удирали без штанов, но, наверное, не так благополучно, ибо шрапнельный огонь, нацеленный Шперлингом, не мог быть безобидным фейерверком.
В Каховке мы ожидали серьезных боев и даже начали рыть у орудий блиндаж, но скоро пришли части корпуса генерала Слащева и сменили нас.
Первая батарея дошла до приднепровского села Васильевка, к северу от Каховки. Там мы, офицеры бывшей Шестой Марковской батареи, были выделены из Первой и нам от Управления дивизиона были обещаны пушки и быстрое формировие.
За это время боевые события шли без нашего участия. Дроздовцы, корниловцы и донцы окружили советский конный корпус Жлобы, проникший в наши тылы, и уничтожили его полностью. Бои в Таврии шли теперь по всем направлениям: от Каховки до Александровска и от Александровска до Токмака.
Генерал Слащев не удержал Каховку и не смог вернуть ее контратаками. Благодаря этому, большевики успели построить на нашем берегу прочный «Тет-де-пон»[39], защищенный рядами колючей проволоки и огнем нескольких батарей с Бериславля. Генерал Слащев получил за защиту Крыма титул — Слащев-Крымский, но от командования корпусом был отставлен. На его место был назначен наш «цветной» генерал-дроздовец Витковский. Но и он не смог вновь занять Каховку.
Обещания генерала Машина восстановить Шестую батарею не осуществлялись, и мы томились от скуки. Начались ссоры и различные недоразумения.
Михно, Жилин и я записались в Кубанскую группу генерала Бабиева, подготовлявшего десант на Кубань. Михно и Жилин скоро уехали, а я заболел желтухой и должен был лежать в кровати.
Скоро пришло для нас еще предложение: формировать конно-артиллерийский взвод при конвое генерала Кутепова. Генерал Кутепов, назначенный уже командующим армией, говорил, что у генерала Туркула, начальника Дроздовской дивизии, при конном конвое есть артиллерийский взвод. Есть артиллерийский взвод и в Корниловской дивизии, при конвое генерала Скоблина, а у него самого, командующего Первой армией, при конвое есть лишь два пулемета. Мы с радостью согласились ехать к штабу армии в Мелитополь и приехали попрощаться с полковником Шперлингом.
Соломон, Березовский, Златковский и я вошли в хату Шперлинга. Александр Альфредович поднялся нам навстречу и всем нам пожелал счастья и удачи. Мы теперь уходили уже из Марковской бригады. Я никогда не забуду этого прощания с нашим воспитателем, командиром еще со времени тяжелого «Ледяного похода». В его прощальном взгляде я прочел печаль — печаль расставания навсегда…
На другой же день мы уехали в Мелитополь, вместе с назначенным командиром конной батареи, полковником Харьковцевым, в недавнем еще прошлом — командиром бронепоезда «Слава Офицеру». Харьковцев был известен своей храбростью и жестокостью в отношении пленных красноармейцев. Вместе с нами выехала и молодая жена Харьковцева, красивая рыжеватая блондинка с зелеными глазами, стройная и гибкая.
На ночь мы остановились в немецкой колонии. На рассвете пришло сообщение, что конный корпус товарища Думенко прорвал фронт корниловцев и держит направление на юг, прямо на нашу колонию, где, кроме какого-то обоза и нас, никого нет. Когда мы спешно стали собираться в дорогу, выяснилось, что у жены Харьковцева пропала кошка и сам полковник ищет ее по огородам. Все мы понимали, что можем пропасть из-за кошки! Но кошка нашлась, и мы смогли двинуться дальше в Мелитополь к Штабу армии.