— Да кажись, что никого нет, — раскрывая книгу, отвечал тот. — Нет, товарищи, тут самое бабье живет. Четыре комнаты студенткам под наем сданы, а в пятой сама хозяйка с дочкой проживает. А всего десять женщин. В каждой комнате, значит, по две.
— Ну а может быть, кто без прописки живет? — продолжал допытываться рабочий.
— За это уж мы не отвечаем. За всякой комнатой не уследишь. Не примечал, как будто, — продолжил глубокомысленно дворник. — А между прочим, кто их знает.
— Ну показывайте комнаты, — тоном, не допускающим возражений, обратился он к хозяйке.
— Пожалуйте, — дрожа как в лихорадке, произнесла та, отворяя дверь своей комнаты.
— Вот здесь я с дочерью живу, но дочь, в настоящее время, выехала в Петербург.
— Ладно. Осмотрите, товарищи. Да загляните во все углы, в шкапы, под кровати, — распоряжался все тот же рабочей.
Несколько человек ввалилось в комнату и нагибаясь под кровати, раскрывая шкафы, осмотрели ее досконально.
— Вот здесь, — отворяя соседнюю дверь, — живут две курсистки, — продолжала хозяйка.
Перепуганные барышни молча смотрели на вошедших.
— А как ваши фамилии? — обратился к ним рабочий, проверяя по домовой книге.
И эта комната была осмотрена. Переходя от двери к двери, наконец подошли к комнате Наташи. Сопровождая рабочих, она ни на минуту не отходила от хозяйки, боясь, как бы в критическую минуту та не растерялась и Тем не внушила бы подозрений.
— А здесь живу я, Наталья Воробьева, с подругой, Евгенией Кандауровой, — отворяя дверь, произнесла она спокойным голосом.
— Так, так, — произнес рабочий, сверяясь с книгой и входя вслед за Наташей.
— А это что ж. Барышня больна что ли?
— Да, подруга простудилась, и я вас очень прошу не слишком ее тревожить и не студить комнаты.
Несчастный юноша лежал на кровати, еде сдерживая волнение и закрыв глаза. При звуке шагов он на секунду открыл их, взглянул на рабочего и тотчас закрыл.
— Зачем же барышню беспокоить. Беспокоить мы не будем, — отвечал рабочий, закрывая дверь и впуская только одного из сопровождавшей его толпы.
— Товарищи, — повернулся он к дверям, — здесь больная девица, так уж вы не входите, чтобы не беспокоить ее. Мы уж вдвоем с Цыпляком как-нибудь осмотрим.
— И давно вы захворали? — любезно обратился он к больней.
Юнкер пробурчал что-то невнятное.
— Она часто бредит, — вмешалась Наташа. — Я и то несколько раз за доктором бегала, но теперь разве возможно доктора добиться?
— Как? Доктора не идут? — возмутился рабочий. — Вы, барышня, не беспокойтесь. Мы вам в два счета доктора представим. У нас это просто. Церемониев нет, — продолжал он и как бы для очистки совести заглянул под кровать, оставив неосмотренным большой шкаф, стоящий в углу.
— А эта кто же вам лекарство дал, коли доктора не было? — вдруг обратился он к почти уже успокоившейся Наташе.
Сердце ее сильно заколотилось.
— А это, видите ли, я сама ведь сестра милосердия, — нашлась она, — так попросила у хозяйки старых лекарств, и лечу ими.
— Ах, так вы сестра? — обрадовался рабочий. — Вот это приятно, — осклабился он. — У нас большой недостаток в милосердных сестрах, так что, если хотите послужить народу, так для вас дело найдется.
— Что ж, я с удовольствием.
— В таком случае, я извещу вас куда прийти, а пока просим прощения за беспокойство, — галантно раскланялся он, протягивая свою мозолистую руку. — А на счет доктора не беспокойтесь. Через полчаса предоставим, — Уже за дверями продолжал он успокоительным тоном. — А это куда у вас дверка, — вдруг услышала Наташа голос рабочего.
— Это в ванную, — отвечала хозяйка.
— Покажите и ванную. Надо ее осмотреть.
Сердце Наташи опять заколотилось. А ну как найдут юнкерскую одежду.
Послышался звук открываемой двери. Окинув беглым взглядом маленькую ванную рабочий вышел и ванная снова закрылась.
«Слава богу», — подумала Наташа и взглянула на юнкера.
Тот лежал неподвижно и, тяжело дыша, тоже прислушивался в происходившему в передней.
— Что же, товарищи, идемте дальше. Здесь нам больше нечего делать, — услышали они голос все того же рабочего.
Вскоре топот ног на лестнице возвестил им, что обыск кончился. Когда парадная дверь захлопнулась, из груди молодых людей вырвался вздох облегчения.
— Слава богу, — прошептала Наташа. — Ну, господин юнкер, — заговорила она, — благодарите Бога. Вы спасены.
— Да уж я и не знаю, как благодарить вас Да и можно ли благодарить за то, что вы сделали для меня. Признаться, я уж и не чаял спасения. Подумать только, — скольких человек на моих глазах расстреляли. Ведь и сам-то я от стенки бежал.