Действительно, это оказался доктор. До самых дверей его провожал красногвардеец, ушедший только тогда, когда их открыли. Доктор оказался пожилым человеком лет пятидесяти. Его, слегка на выкате, глаза располагали к нему с первого же взгляда.
— Здесь ли больная? — осведомился он, входя в переднюю.
— Пожалуйте сюда, доктор, — отворяя свою дверь, отвечала Наташа.
Мистифицированный доктор подошел к кровати, собираясь выслушивать и осматривать больную, но Наташа остановила его.
— Ради бога, извините нас доктор, но мы побеспокоили вас напрасно.
Тут она рассказала ему все происшедшее.
— Ну и молодец же вы барышня, — развел руками ошеломленный старик. — Ведь этакую штуку сыграть! — улыбнулся он. — Ну, молодой человек, или я уж не знаю, может быть, барышней вас назвать, — обратился он к юнкеру. — Ножки ее вы должны целовать. Ведь такую штуку нескоро поймешь, не то что придумаешь. Ай да молодец! А те идиоты поверили? — залился он добродушным смехом, забывая, что минуту назад и сам был обманут таким же образом.
— Вот, что нам дальше делать? — произнесла Наташа. — Не посоветуете ли доктор.
Лицо врача приняло озабоченное выражение.
— Статский костюм мы ему достанем, — продолжала Наташа, — но жить ему тут нельзя. Да и вида у него нет. Думала я, что, может быть, родственники у него здесь найдутся, но он одинешенек в Москве. Даже знакомых не имеет. Прямо не знаю, что и придумать.
— Так вы здесь один? — обратился доктор к юноше.
— Да один. Родители мои в Тамбове живут.
— Что же, ваш батюшка там служит?
— Нет, он в отставке. Он бывший морской офицер. Капитан 2-го ранга.
— Ах так он моряк. А фамилия как.
— Корсаков.
— Корсаков, Не Николай ли Воиныч?
— Да, — удивился юнкер. — Моего отца действительно Николаем Воинычем зовут.
— Господи ты боже мой! Да ведь это мой старый друг, приятель. Ведь я сам бывший морской врач и в молодости немало поплавал с вашим отцом. Так вот он куда, в Тамбов, забился. Ну и времена, — задумчиво произнес старик. — Вот что, господа. Эту ночь, уж как-нибудь, пусть молодой человек переночует здесь, а завтра, когда стемнеет, я снова зайду, как бы больную навестить, да и уведу его с собой. Связи, где нужно, у меня найдутся, документ я вам устрою. Жить же пока что будете у меня. Об этом не беспокойтесь. Так вы сынок Коли Корсакова. Корсар, как мы его звали. А как вас зовут?
— Алексеем.
— Под счастливой звездой ты родился Алеша, или матушка твоя, Анна Тимофеевна, Бога за тебя умолила. Так, значит, до завтра, — вставая, произнес он, пожимая руки молодых людей.
Принесенные Марией Васильевной костюмы ее покойного мужа как нельзя лучше пришлись на Корсакова, и когда он, переодевшись, позвал Наташу, она прямо не узнала его.
— Не забывайте же меня, заходите, — говорила она на другой день, провожая юношу с пришедшим за ним доктором.
— Что вы, Наталия Владимировна. Разве смогу я забыть мою спасительницу? Обязательно буду наведываться.
Потянулись тяжелые дни владычества большевиков. Курсы бездействовали и Наташа тосковала без дела. Почти каждый день, с возвратившейся наконец домой Женей, навещала она Шелугиных. Безрадостно был в этой, прежде шумной и веселой, семье. Ольга Васильевна после смерти мужа долго не могла оправиться. Большую часть дня она просиживала у окна, устремив неподвижный взгляд перед собой. О смерти сына ей не сообщили, боясь вызвать новый припадок. Но странное дело. Она как будто знала, что ее Мити нет на свете. Ни разу она не спросила о нем, а в его комнату вовсе не входила. Бедная Леля сбилась с ног бегая по очередям и ухаживая за больной матерью. Однажды зайдя к Шелугиным и видя, что Леля уже примирилась с мыслью о смерти брата, Наташа ей передала его последнюю волю.
— Да я уже хлопочу о разрешении выехать. Я и сама понимаю, что здесь пропадем. Как только получу это разрешение, мы с мамой немедленно выедем.
— А куда ты думаешь ехать?
— Мы собираемся в Задонск. Это маленький городок в Воронежской губернии, в котором мой дядя служит земским врачем. К нему-то я и собираюсь везти маму. Дядя уже звал нас однажды, да мама не хотела расставаться с Митей, ну а теперь… — и бедная девушка заплакала. — Теперь нет причин оставаться здесь. Вот продам обстановку, сколочу денег и двинусь.
Вернувшись от Шелугиных, Наташа застала у себя Корсакова.
— А я к вам проститься пришел.
— Это куда же вы собрались?
— Да еду на Дон. К Корнилову.
— На Дон? К Корнилову?
— Да, я уж и документами, разумеется фальшивыми, обзавелся. Завтра уезжаю.