— Куда же я денусь? — подумала она, но в эту минуту один из молодых людей уступил ей свое место.
— Прощайте, товарищи, — произнес он, выпрыгивая в окно.
На смену покинувшему вагон в окне показался Корсаков. Ему, как и Наташе, уступил место какой-то господин, сидевший рядом с ней.
— Теперь все ладно, — произнес тот, который сидел \ у окна, — Познакомь же нас, Алеша, с твоею кузиной.
— Знакомьтесь, товарищи, — произнес последний, обращаясь к Наташе. — Владимир Дятлов — железнодорожный мастер, — рекомендовал он. — Василий Зацепкин — фельдшер. Константин Пьяных — монтер.
Все по подложным документам, — шепнул он, наклоняясь к уху Наташи. — Я ведь тоже не Корсаков, а Алексей Крючников — часовой мастер.
— А кто же они в действительности? — так же шепотом спросила Наташа.
— Все юнкера, кроме того, что у окна сидит. Тот офицер.
В вагоне стоял такой содом и такая ругань висела в воздухе, что переговоры молодых людей остались незамеченными.
Поезд тронулся. Поплыли мимо окна железнодорожные постройки и замелькали телеграфные столбы. Усевшись поудобнее, Наташа стала рассматривать своих спутников. Кроме уже ей известных молодых людей на скамейках сидело еще двое. Один пожилой человек, лет за сорок с небольшим, одетый в солдатскую шинель и весь заросший, начинающей седеть, бородой.
«Офицер», — решила Наташа, взглянув в его умные, задумчивые глаза.
Другой был молодым солдатом, о чем не трудно было догадаться по его разговорам с расположившимися на верхней полке, такими же как и он, двумя солдатами. Посреди прохода, поставив на пол свой сундук, сидел заводской рабочий, о чем Наташа узнала по его же словам. На второй верхней полке, против двух солдат, так же вдвоем, разместились женщины. Одна, уже пожилая, а другая молоденькая, лет семнадцати барышня.
«Мать и дочь», — подумала Наташа.
На полках для багажа тоже кто-то поместился, но разглядеть этих пассажиров Наташе не удавалось.
— А вы, товарищ, далеко, едете? — обратился к ней, мастеровой.
— Я в Воронеж, — солгала она.
— Вы подальше меня. Мне, слава богу, недалеко, часика через три и слезем.
Потянулись бесконечные часы. Хотя разбитое окно завесили какой-то тряпкой, все же в купе было очень холодно. Разговор не клеился, так как каждый боялся проговориться и выдать себя. Только солдаты не унимались, описывая друг другу, как они проклятых ахфицеров и юнкеров били. От их разговоров становилось тяжело на душе, так что Наташа старалась не слушать их, однако это ей плохо удавалось.
— Выскочил этта он из дверей, — слушала она. — Оглянулся во все стороны, перекрестился да ходу. Ну, я за ним. Стой, кричу. Все одно не уйдешь. А он еще пуще бежать. Я уж думал улизнет, а стрелять на бегу все одно не попадешь. Вдруг вижу навстречу женщина идет. Куфарочка, надо быть. Я ей и крику: держи контрреволюцию, не то убегет. Она, как глянула, да и вцепилась, словно кошка. Он и туды и сюды, все встряхнуть ее старается, но куды там, не выпустила. Волочится за ним да и шабаш. Тут уж я добег, да штыком в спину. Он и повалился. Поворотил этта я его мордой кверху, гляжу и не дышет. Видно в самое сердце угодил.
— А молодой? — заинтересовался рабочий.
— Да так, призывного возраста. Еще и усов-то нет.
— Ну, а женщина-то эта что?
— Да что ей. Поглядела на него, плюнула, да и пошла себе.
— Ишь ты, какая храбрая, даром что баба.
— Да лютей бабы, братец ты мой, ни одного мужика не сыщешь. Вот я расскажу, как бабы одного юнкера распяли…
Но тут Наташа пересилила себя и перестала слушать. Под шум колес и монотонные разговоры солдат, сама того не замечая, она уснула. Была уже глубокая ночь, когда она проснулась от неудобного положения и от шума открываемых дверей.
— Ваши документы, — услышала она повелительный окрик появившегося в дверях солдата.
«Господи! Что-то будет, — мелькнуло в ее голове. — Ведь здесь почти все с фальшивыми документами».
Между тем солдат брал передаваемые ему бумаги и с недоуменным видом, повертев их перед глазами, возвращал обратно.
«Батюшки, да ведь он безграмотный, — обрадовалась Наташа. — Вот так контроль! Нечего сказать!»
Когда солдат удалился, все облегченно вздохнули.
Нескончаемой казалась дорога. Но все же наконец приехали на станцию Лиски, где пассажирам объявили, что поезд дальше не пойдет.