Перенеся вещи в буфет, группа наших знакомых принялась обсуждать положение.
— Сходите, Алексей Николаевич, — попросила Наташа. — Узнайте, может быть, куда-нибудь еще пойдут поезда.
— Я только что справлялся, — подходя к группе своих попутчиков, заявил тот пожилой человек, которого Наташа считала офицером. — Через полчаса идет поезд на Царицын, а через три часа на Новочеркасск. Сдается мне, что нам по дороге, — шепотом прибавил он. — Я в Новочеркасск пробираюсь, как, кажется, и вы, господа.
— Да, мы туда, — отвечал ему Корсаков.
Убедившись, что их никто не подслушивает, пожилой офицер стал советовать ехать на Царицын.
— Уж очень сильно возбуждает подозрение самое слово Новочеркасск. Правда, на целые сутки дольше, но зато вернее.
— Нет, господа, — возразила Наташа. — Вы как хотите, а я поеду прямо на Новочеркасск. Уж очень надоело ехать, а к тому же мне, как женщине, и не так опасно.
— Это верно, — согласился пожилой офицер. — Да оно и лучше будет, если мы разделимся. Большая группа скорее вызовет подозрение.
— Что касается меня, — произнес Корсаков, — то я с вами не расстанусь. Еду на Новочеркасск.
— Так и порешили: Наташа и Корсаков едут прямо, а все остальные через Царицын. В таком случае, идемте, товарищи, — взяв на себя роль старшего, произнес пожилой офицер, взваливая на плечи свой мешок. — Поезд уже подан. Как бы без места не остаться.
День клонился к вечеру, когда Наташа и Корсаков уселись в поезд, шедший на Новочеркасск. На этот раз в вагонах было просторно, и они без труда поместились в купе третьего класса. Поезд шел тихо, останавливался на каждом полустанке. Наташа, взобравшись на полку для багажа, крепко заснула. Она не слышала ни остановок, ни контроля, не заметившего ее, и проснулась, когда уже совсем рассвело. Поезд стоял.
— Где мы? — обратилась она к дремавшему Корсакову.
— Да вот уже больше часу, как стоим на станции Дебальцево. Но вы знаете какая драма? Поезд дальше не пойдет.
— Да что вы? — заволновалась Наташа.
— Да. Говорят, что где-то близко белогвардейская банда, потому и боятся отправлять поезд.
— Но, может быть, еще очистят дорогу.
— Очистить-то очистят, но, судя по разговорам, не скоро.
— Вот тебе раз. Что же нам делать?
— Подождем пока, а там видно будет.
Целый день молодые люди просидели, не выходя из вагона. К вечеру в вагоны набилась такая масса ищущих ночлега людей, что дышать стало трудно.
— Знаете что, Наталия Владимировна. В соседнем вагоне есть дамское отделение. Попробуйте там устроиться. Все-таки легче будет, чем здесь.
В дамском отделении оказалось просторно, так что Наташа устроилась в полупустом купе. Наташе не спалось, и она лежала с открытыми глазами, мучительно дожидаясь дня. Вдруг внимание ее было привлечено топотом ног двигавшейся толпы. Выглянув в окно, она увидела человек двадцать вооруженных солдат и какого-то статского господина, державшего фонарь.
— Начнем с последнего, — долетали до нее отрывочные фразы. — Да смотрите, товарищи, если кто выскочит из вагона, стрелять.
«Обыск, — сообразила она. — Как-то бедный Корсаков выкрутится?»
Прошло около часа. Вдруг дверь отворилась и в вагон вошли, судя по топоту ног, не менее десяти человек. Одна за другой отворялись и затворялись двери купе. Наконец отварилась дверь и в ее купе. На пороге появился господин в статском и, держа в руке фонарь, тщательно осмотрел все уголки.
— Здесь одни женщины, — промолвил он, закрывая дверь.
Постепенно топот ног и хлопанье дверей стали удаляться, пока не стихли совсем. Наташа по-прежнему не спала и прислушивалась к доносившимся звукам. Вот мимо окна снова прошла толпа, о чем-то споря и переругиваясь. Вот пробежал какой-то человек и, по-видимому, пролез под вагоном, так как топот его ног стал раздаваться с другой стороны поезда. Не успел он еще пролезть под вагоном, как послышались кряки: «Держи, уйдет!» и вслед за тем грянули два выстрела. Прошло еще немного времени, и невдалеке от поезда Наташа услышала один за другим два залпа.
«Кого-то расстреляли, — мелькнуло в ее голове, и сердце болезненно сжалось. — Неужели и этот, такой славный мальчик, погиб?»
Долго еще лежала Наташа с открытыми глазами, но наконец крепко заснула. Проснулась она от ярких солнечных лучей, бивших прямо в глаза. Посмотрев вниз, увидала, что ночных ее соседок не было ни одной, а у окна за откидным столиком, на котором стоял жестяной чайник, выпускавший клубы пара, сидел Корсаков и резал хлеб.